Вчера в Каннском дворце фестивалей американский режиссер Гас ван Сэнт принял из рук Изабель Юппер «Золотую пальмовую ветвь», еще недавно казавшуюся самой престижной фестивальной наградой мира. «Слон» -- нарочито объективный отчет о ничем не спровоцированном насилии в американском колледже -- оказался главным триумфатором нынешнего фестиваля: ван Сэнт получил приз и за лучшую режиссуру. Вторым пришел фильм «Далеко» турецкого режиссера Нури Билге Цейлана -- Гран при жюри и приз за лучшую мужскую роль, поделенный между актерами Музаффером Оздемиром и Мехметом Эмином Топраком. Успех сопутствовал и «Вторжениям варваров» канадца Дени Аркана -- сам Аркан удостоился приза за лучший сценарий, а обаятельная франкоканадка Мари-Жозе Крозе была названа лучшей актрисой. Наименее престижный из основных наград Приз жюри был вручен 23-летней Самире Махмальбаф за фильм «В пять часов вечера» -- решение неизбежное, учитывая актуальную тему (судьба освобожденных женщин Афганистана) и наличие трех представительниц прекрасного пола в жюри. «Золотой камерой» за лучший дебют отмечена «Реконструкция» датчанина Кристофера Боу, а приз ФИПРЕССИ достался Александру Сокурову за «Отца и сына».

Читатели, регулярно следившие за репортажами нашей газеты из Канна, возможно, ожидают от вашего корреспондента эмоциональных комментариев по поводу такого распределения призов, ведь без единой награды остался «Догвилль» датчанина Ларса фон Триера, рядом с которым любой «Слон» покажется моськой. Но эмоциям тут не место -- слишком важное событие случилось вчера, и надо зафиксировать его спокойно, сдержанно, четко. Вы только вдумайтесь: Каннский фестиваль, на протяжении более чем полувека бывший лидером европейского фестивального движения, утратил свои позиции. В том, что мы видели в последние пару недель в Канне, не было ни стратегического мышления, ни дальновидности, ни проницательности, обычно свойственных каннским организаторам. Были лишь интриги, лоббирование, борьба кланов, очень много плохого кино и не очень умелые попытки сохранить хорошую мину при плохой игре.

Сделав вид, что никакого «Догвилля» и не было, жюри старательно распределило призы между немногими более или менее приличными картинами конкурса. Это понятно: если давать Триеру вторую «Золотую пальмовую ветвь», надо награждать фильм и во всех прочих категориях -- слишком очевидно его преимущество над соперниками. Такое решение косвенно подтвердило бы крайне низкий общий уровень конкурсной программы, о котором не писал только ленивый. Поэтому и был выбран «запасной вариант», создающий видимость разнообразного, интересного конкурса. Увы, в отсутствие «Догвилля» новоиспеченные лауреаты напоминают расшалившихся детей, которые, оставшись дома одни, нарядились в мамины наряды и нацепили папины галстуки. Эти награды им явно не по росту.

И уже неважно, «исправится» ли Канн в следующем году или его место займет более перспективная Венеция. Бастион авторского кино, роль которого на протяжении многих десятилетий играло мировое фестивальное движение, дрогнул. Консенсус нарушен, критерии размыты, торжественно провозглашенные направления и тенденции вянут на корню (где он, «австрийский взрыв», о котором столько говорили после прошлогоднего каннского триумфа «Пианистки» Ханеке?). Конечно, хорошие фильмы и дальше будут попадать на фестивали, но бренд «Золотая пальмовая ветвь» уже никогда не будет играть роль автоматического пропуска в историю кино. Лазурный берег окончательно оккупируют мелкие и средние буржуа, наслаждающиеся здесь песочком и солнышком, а кино переселится в другие края.