Дагестанские села, разрушенные почти до основания три года назад во время двухнедельной контртеррористической операции, сейчас восстановлены. В центре бывшего ваххабитского оплота Карамахи стоит новая двухэтажная школа -- до войны о такой здесь могли только мечтать. В холле школы висит плакат с двуглавым орлом и текстом государственного гимна России, а рядом со стендом -- дверь с ностальгической табличкой: «старшая вожатая».

-- Пионеров у нас пока нет, -- объясняет глава администрации селения Ибадулла Мукаев. -- Так что пока это просто старший воспитатель. Ничего плохого в возрождении пионерской организации мы не видим. Копировать советскую пионерию не собираемся. Даже галстуки, наверное, будут другие -- цветов Республики Дагестан.

Судя по всему, за воспитание молодежи в Дагестане взялись не на шутку -- даже в селениях, у которых нет такой бурной новейшей истории, дети под портретами президента Путина учат речовки нового образца: «Хорошим учимся манерам и стать мечтаем пионером».

В Карамахи дети составляют большинство населения -- в редкой семье их меньше четырех. Так что недостатка в будущих скаутах нет. Пионеры будут, видимо, отменно смотреться на фоне поверженного зеленого щита с арабским славословием Всевышнему. Когда-то щит стоял на въезде в селение и означал, что в Карамахи не действуют российские законы. После «войны» он бесследно исчез, а теперь почему-то снова лежит на старом месте -- не то как памятный знак, не то как грозное предупреждение.

Ибадулла Мукаев стал главой администрации селения задолго до событий 1999 года. Так называемый ваххабитский джамаат на его глазах набирал силу и закупал оружие. Кончилось тем, что ваххабиты поставили во дворе администрации зенитную установку, а самого г-на Мукаева попросту выгнали -- его место заняли сторонники самозваного эмира Мухтара и генерала Джаруллы.

-- Что сейчас с главарями, никто не знает, -- рассказывает г-н Мукаев. -- По слухам, уехали за границу.

Уехать пришлось большинству членов джамаата. По словам главы администрации, таких было 200--250 человек. По оценке дагестанских общественных организаций, покинуть карамахинский анклав после событий были вынуждены 600--700 человек, включая женщин и детей. Точными данными о том, где они и какова их дальнейшая судьба, похоже, не располагают ни в селе, ни в райцентре, ни в Махачкале. В первое время женщины и дети из этих семей еще появлялись на своих огородах, но сейчас ваххабитские участки окончательно опустели. Их соседи говорят:

-- Всех их мы знаем в лицо. Если кто-то из них появится в окрестностях, об этом сразу станет известно. Им не простили войну, из-за которой оказались разрушены и разграблены наши дома.

Простить односельчане согласились немногих -- в Карамахи вернулись только 19 семей из числа так называемых «сочувствующих». Теперь, когда ваххабизм явно не в почете, они стараются поменьше попадаться на глаза односельчанам и не выделяться из общей массы -- молятся в общей мечети, отдают детей в школу.

Приезжим журналистам «бывших» показывать не принято: «Все равно они вам ничего не расскажут». Но если проявить настойчивость, в два-три наглухо закрытых двора за высокими воротами попасть все-таки можно. В одном из таких домовладений живет бывший имам центральной мечети Карамахи Магомед Ипаков. После событий он был осужден за призывы к свержению государственной власти, а сейчас амнистирован и занимается подсобным хозяйством. Г-н Ипаков критикует ваххабизм как мрачную секту, объединяющую необразованных и темных людей:

-- Я сам никогда не был ваххабитом. Просто селение тогда разделилось: одни были за эмира и генералов, другие против. Если бы имамом стал кто-то из ваххабитов, остальные бы возмутились. Поэтому решили найти «среднюю» фигуру и попросили меня прочитать пятничную молитву.

Имамом Магомед Ипаков так и был до самого начала боевых действий.

-- За два дня до начала войны я говорил людям: «Государство -- огромный камень, о который вы бьетесь своей пустой головой. Задумайтесь: камень останется невредим, а голову свою вы разобьете». Никто не стал слушать. Тут было полно оружия, и везде ходил Надиршах Хачилаев с кинжалом на поясе, призывал держаться и обещал подмогу.

Что делал в мятежном селении Карамахи некогда влиятельный оппозиционный политик, депутат Госдумы и лидер Союза мусульман России Надиршах Хачилаев, судя по всему, так и останется тайной: все обвинения и подозрения с него сейчас сняты. Кинжал на поясе, правда, остался.

Сейчас на дверях скромного офиса надиршаха Хачилаева в Махачкале красуется вывеска «Федерация мира и согласия», а на рабочем столе стоит маленький палестинский флажок -- как напоминание о прежних связях главы Союза мусульман. В марте г-н Хачилаев проиграл выборы в Народное собрание Дагестана. Сейчас экс-депутат жалуется на строгости уникального дагестанского закона о борьбе с ваххабизмом:

-- Ваххабит -- это страшное клеймо, мы живем во времена, которые напоминают средневековую охоту на ведьм. Если где-то рухнет крыша или взорвется газовый баллон, сразу говорят, что это сделали ваххабиты. Я тоже сидел в Лефортово (по подозрению в причастности к одному из терактов в Махачкале. -- Ред.), хотя все закончилось смехом. Просто если в Дагестане ты задаешь вопросы и при этом исповедуешь ислам, очень легко получить ярлык ваххабита.

Кстати, несмотря на наличие закона, никто из дагестанских официальных лиц почему-то толком не может ответить на простой вопрос -- кто такие ваххабиты и сколько их на самом деле в Дагестане. Во время боевых действий в Кадарской зоне МВД республики как-то неосторожно обмолвилось, что кроме Карамахи в его специальном реестре значатся еще около 60 ваххабитских общин, но об этом все поспешили забыть. Официальная трактовка звучит коротко и ясно: ваххабизм -- зло, которому нет места на земле Дагестана. Муфтий Дагестана Ахмед-хаджи Абдуллаев уверяет, что «в России нет человека, который не понимает вреда от ваххабизма». Но его собственные представления до странности расплывчаты:

-- Сам я никогда не был в Карамахи и не знаю, были ли там ваххабиты. Но я читал в исторических книгах, что это очень кровожадные люди.

Более внятно говорит о ваххабитах г-н Хачилаев -- по его словам, это те, кто носит бороду, короткие брюки:

-- Отчего-то считается, что если человек отрастит бороду и укоротит брюки, он сразу же получит помощь от единоверцев из-за рубежа. Я был в арабских странах в такой бороде -- хоть бы кто копейку предложил.

На самом деле очевидно, что деньги у дагестанских ваххабитов водятся -- по крайней мере водились раньше: ведь одно вооружение карамахинского анклава к 1999 году стоило больше, чем годовой бюджет региона. Некоторая зависть окрестных сел к джамаату объяснялась в ту пору не только отсутствием в Карамахи коррупции и строгой палочной дисциплиной, но и невиданным финансовым взлетом, явно не связанным с традиционной овощной торговлей и грузовым извозом. Правда, после войны привольная жизнь кончилась, но у движения за «очищение ислама» остались идейные сторонники.

-- Ваххабиты -- это те, кто не исповедует традиционного ислама и не следует суфийским учениям, -- поясняет г-н Хачилаев. -- В Дагестане они появились с 90-х годов. Тогда люди почувствовали себя мусульманами и увидели, что ислам, в отличие от христианства, охватывает все стороны жизни, в том числе и политику. И конституция должна следовать заповедям Творца.

Много ли в республике таких «идейных» ваххабитов, бывший мусульманский лидер не знает. Он признает, что сейчас в Дагестане больше нет прежнего тяготения к исламским ценностям. Зато порядка и спокойствия стало больше: «чиновничий аппарат укрепился, и произошла централизация».

-- Но это централизация по туркменскому сценарию -- вся система выстроена под одного человека -- главу Госсовета. Даже выборы депутатов санкционируются им. В Дагестане небывалая коррупция и почти нет оппозиции. Я готов поздравить любого, кому нравится такое спокойствие и такая безопасность. Люди просто упираются в стенку в поисках выхода и находят его в религии. Таких может стать меньше, если власть найдет какие-то формы настоящего правового общества. Пока власть не торопится.

Дагестанская власть нынешней относительной стабильностью довольна. В прошлом году даже собственные доходы республики выросли почти вдвое -- правительство считает это своей заслугой. Правда, некогда богатейший Дагестан продолжает оставаться дотационным. Может быть, от этого здесь так старательно подчеркивают свою лояльность по отношению к центру и лично к Владимиру Путину. Хотя больше всего дагестанские сановники признательны президенту за то, что он в свое время отказался «сдать» республику.

-- Авторитет Путина непререкаем, -- утверждает министр по делам национальной политики, информации и внешним связям Дагестана Магомедсалих Гусаев. -- Здесь хорошо помнят то, что происходило в августе 1999 года: 8-го числа Степашин заявил, что Россия, видимо, потеряет Дагестан. А 9-го новый премьер Путин сказал, что Дагестан мы никому не отдадим. У нас говорят -- Дагестан никогда не входил добровольно в состав России. Но и выходить из него добровольно тоже никогда не станет.

Стратегическое значение Дагестана в Москве оценили, кажется, только во время событий трехлетней давности. Вдруг выяснилось, что самая южная российская республика имеет целых три сложные границы -- с Чечней, с Грузией и с Азербайджаном. По словам министра Гусаева, в 90-е годы обустраивать государственную границу никто не собирался. Она и теперь остается «прозрачной» -- пока на ней открыт только один современный КПП «Яраг--Казмаляр». Еще в начале второй чеченской войны по этой дороге можно было спокойно возить в Чечню оружие и наемников, но на днях там открыт полноценный таможенный терминал. Еще шесть таких Дагестан собирается открыть в ближайшие годы.

Чеченская граница вроде бы стала сейчас спокойнее, хотя и она остается весьма прозрачной -- например, для «левых» оружия и нефти. Правда, свои официальные наземные коммуникации с Чечней Дагестан закрыл еще в первую войну -- тогда пришлось даже строить обходную железнодорожную ветку через Ставрополье.

-- Сейчас чеченская администрация предлагает нам поскорее подписать договор о сотрудничестве, -- говорит г-н Гусаев. -- Мы пока хотели бы пойти другим путем. Пусть район работает с районом, министерство с министерством. Дагестан не может забыть ни кизлярский рейд Салмана Радуева, ни войну 1999 года -- эту память еще долго придется выбивать.

Но у республиканского правительства есть проблемы и поважнее соседей. До середины лета конституция Дагестана должна быть приведена в соответствие с российской. Дагестанские правозащитники из движения «В защиту Конституции РФ» считают, что из 129 статей основного дагестанского закона российскому законодательству противоречат 84, так что работа потребуется большая.

В правительстве согласны с тем, что Дагестан стоит перед лицом грандиозной конституционной реформы: нынешние Народное собрание и Госсовет будут заменены двухпалатным парламентом, а главу государства станут избирать не члены Госсовета, а все жители республики независимо от национальности. Злые оппозиционные языки (например, в мэрии крупного райцентра Хасавюрт) заранее поговаривают, что все эти перемены затеяны действующей элитой исключительно с целью самосохранения, а отказ от принципа этнического представительства вообще поставит Дагестан на грань гражданской войны. Правда, привычная система власти еще отработает свой нынешний срок -- выборы прошли только в марте.

Провели их, кстати, по новому избирательному закону. И в кулуарах даже коллеги г-на Гусаева признают, что еще никогда не видели такой грязной кампании. «Гвоздем программы» стало, безусловно, аварское селение Чиркей. Одновременно с выборами депутатов там должны были определить главу администрации, но нарушений при голосовании оказалось столько, что выборы пришлось отменить. Однако конкуренты на этом не успокоились -- в селении, а потом и в райцентре, городе Буйнакске, начались массовые драки и перестрелки. На днях МВД Дагестана ввело в семитысячное селение дополнительные силы правопорядка -- в Буйнакский РОВД доставили больше 1000 задержанных и целый арсенал стрелкового оружия. После фильтрации большую часть задержанных отпустили -- оставили только полсотни призывников-уклонистов. Пока в Чиркее относительно спокойно -- обязанности главы администрации там выполняет врио, которого определил местный религиозный авторитет, Саид-эфенди Чиркейский. Ваххабитов, по официальным данным, в Чиркее нет. До Карамахи отсюда всего 50 километров.