Перед началом «Коней ветра» звучит объявление по радио. Мобильные телефоны выключить (понятно), фотографий не делать (тоже ясно, лошади пугаются), и «в связи с тем, что в спектакле участвуют тибетские монахи, аплодисменты до конца спектакля запрещены».

Однако. Если монахи участвуют в спектакле, они должны быть готовы к какой-то реакции публики, нет? Они в чужом пространстве, в пространстве шоу, а в чужое пространство со своим уставом, знаете ли... Но сдается мне, что радиообъявление стопроцентно относится как раз к «уставу шоу» -- поразить публику, заставить ее сразу же присмиреть и смотреть, как дядечка вытаскивает зайца из шляпы.

Это у человека, что выбрал себе псевдоним Бартабас и вот уже двадцать лет руководит французским конным театром «Зингаро», получается совсем неплохо. Заяц здесь Восток -- дивный и непознаваемый. Вытаскивается иной ритм существования и предъявляется публике. Перед началом по кругу арены мерно ходят мужчины. Простираются в молитвенной позе. Снова встают. Делают несколько шагов. Снова ложатся. Монотонно. Замкнуто. Полумрак. Густо пахнет какими-то восточными штуками, как рядом с профильным киоском. Публика замирает. Демонстрируются фантастические маски демонов и духов (вытаращенные глаза, коровьи носы, красный лак по черному, пять мелких белых черепов для украшения на макушке). Публика восхищается. Монахи поют теми самыми «голосами буйволов», что обещала реклама -- этакий низкий, пугающе-нестрашный звук (моя бабушка примерно таким рассказывала на ночь сказки). Публика благоговеет.

Благоговение, пожалуй, все же излишне, а внимание и восхищение Бартабас получает по праву. «Кони ветра» -- это очень качественно сделанное шоу. Отлично продуманы световые эффекты. Например, в начале манеж накрыт будто перевернутой гигантской пиалой. Шатер, став прозрачным, пронизывается лучами света, а в нем, оказывается, мечтательно бродят розовые кони-призраки. Дух захватывает. Просчитан ритм шоу, соотношение знакомого-незнакомого, простого и виртуозного. Эпизоды «философские» сменяются эпизодами откровенно цирковыми (среди «демонов» есть парочка с замашками коверных). После ритуального танца (одинокий человечек в бордовой юбке и жилетке прыгает с ноги на ногу в центре манежа) три наездника в демонских масках лихачат, занимаясь вольтижировкой. Потом к ним присоединяются еще три, и они выстраиваются в трехъярусную пирамиду.

Иногда кажется, что Бартабас слишком верит в свою власть над зрителями, слишком не акцентирует собственную виртуозность (его соло в прозрачном шатре, когда лошадь то приплясывает на месте, то движется боком без видимого посыла всадника, -- чудо выездки, подано как скромный ежедневный ритуал). Но виртуозность своих артистов он не скрывает, и шестерка «демонов» «отрывается» вволю.

Все же визуальные эффекты явно интересуют Бартабаса больше технических: темноволосая девушка в белом костюме отлично смотрится на белой лошади, если же вслед за ней выстроить цепочку белых гусей -- будет еще лучше. Другую девушку, рыжую, можно выкрасить целиком в безумный синий цвет и посадить на коричневого осла. Тот захочет поваляться и, почесывая спину об арену, будет расшвыривать мелкими фонтанчиками красный песок. Тоже впечатляет.

К финалу Бартабас уложит всех артистов на циновки спать и видеть спроецированные сны о Тибете -- птиц, буйволов и храмы. И вы поймете, что с выездкой, вольтижировкой, рекламными объявлениями, мальчишеской надменностью и цыганским расчетом он с разговорами о Тибете продал вам два часа замедленного пульса и картинок немыслимой красоты. И не пожалеете о покупке.