Венеция против Канна

Кажется, закон сохранения имеет значение не только для вещества и энергии. Сенсационный «Догвилль» датчанина Ларса фон Триера словно израсходовал всю квоту таланта, отпущенную на 56-й Каннский кинофестиваль. В результате средний уровень программы серьезно снизился. Некоторые фильмы, показанные в Канне, не отобрали бы даже на Московский фестиваль. Впрочем, не думаю, что главная причина -- ошибки отборщиков (хотя их было сделано достаточно). Но так уж получилось, что несколько режиссеров первого ряда не успели закончить свои картины в срок.

В конкурсе нет нового фильма Квентина Тарантино «Убить Билла», которого фанаты «Бешеных псов» и «Криминального чтива» («Золотая пальмовая ветвь», 1994) терпеливо ждут уже не первый год. Что ж, придется подождать еще как минимум несколько месяцев. Не успел к Канну и Кар-вай Вонг (приз за режиссуру в Канне-97 за «Любовное настроение») со своей футуристической сагой «2046» -- актеры отказались ехать на съемки в Шанхай, опасаясь заразиться атипичной пневмонией, и теперь идет поиск альтернативных мест съемок. Братья Коэны (обладатели «Золотой пальмовой ветви» за «Бартона Финка», 1991) закончили свой новый фильм «Невыносимая жестокость» еще в январе (во всяком случае, именно тогда в Сети появились первые рецензии поклонников, просочившихся на тест-просмотры), но остались недовольны результатом и решили переснять несколько сцен. Бернардо Бертолуччи, по слухам, предпочел Канну Венецию. Его фильм «Мечтатели», события в котором разворачиваются на фоне молодежного бунта 1968 года в Париже, будет представлен в конкурсе Венецианского фестиваля в сентябре.

Самое интересное, что не только Бертолуччи, но и все вышеперечисленные каннские завсегдатаи могут оказаться в этом году в Венеции, и тогда фестиваль на Лидо, воспрянувший при новом директоре Морице Де Хадельне, всерьез поборется с Канном за первенство. А Канн в этом году остался на голодном пайке. Чтобы дать представление об уровне показанных фильмов, расскажу об одном дне из жизни каннского кинозрителя.

Что ни день -- то неприятности

Итак, вторник, 20 мая. В 8.30 первый пресс-просмотр. В программе -- «Время волка» Михаэля Ханеке. Самый оглушительный провал этого фестиваля. На робкий вопрос на пресс-конференции: «Почему в кадре так темно, что даже героев трудно узнать?» -- австрийский режиссер с внешностью ветхозаветного пророка ответил: «Я хотел, чтобы вы почувствовали себя так, как чувствуют себя герои этого фильма». Как можно почувствовать себя в шкуре героев, превратившихся в смутные тени, лишенных индивидуальности и помещенных в совершенно неправдоподобные предлагаемые обстоятельства, он не уточнил.

В 11.00 пресс-показ конкурсного фильма -- «Тиресии» Бертрана Бонелло. Страна-производитель -- Франция. Ничего хорошего это не предвещает. Мало того, что французское кино сейчас находится не в лучшей форме, так еще и каннские отборщики, в принципе не лишенные вкуса и способности суждения, как-то внезапно слепнут и глохнут, когда дело доходит до отечественных фильмов. Это они вписали себя в историю, пригласив в 2001 году в конкурс такую откровенную дрянь, как «Роберто Зукко» Седрика Кана, и блистательно проигнорировав «Амели» Жан-Пьера Жене.

Опасения подтверждаются. Мрачный тип подбирает на дороге проститутку-транссексуала, отвозит домой и заточает в темнице; лишенный ежедневной дозы гормонов транссексуал понемногу превращается из женщины обратно в мужчину; расстроенный тюремщик выкалывает пленнику глаза ножницами, отвозит в лес и выбрасывает на полянке. Между прочим, если верить пресс-релизу, это экранизация античного мифа о прорицателе Тиресии. И действительно, когда слепого парня приютит местная девушка, у него неожиданно обнаружится пророческий дар. Остается выяснить, почему современные французские девушки, найдя в лесу истекающего кровью транссексуала с выколотыми глазами, не звонят в полицию и «скорую помощь», а терпеливо выхаживают его в домашних условиях. Может, это примета у них такая? Пока «Тиресия» занимает заслуженное последнее место в каннском рейтинге журнала Screen.

Сеанс 17.15 сулит облегчение: в дебютном фильме англичанки Эмили Янг снимаются отличные актеры -- Ингеборга Дапкунайте и Питер Муллан (лауреат каннской награды лучшему актеру в 1998 году за роль алкоголика в фильме Кена Лоуча «Меня зовут Джо» и обладатель «Золотого льва-2002» как режиссер за «Сестер Магдалины»). Обещания не сбываются: картина оказывается тривиальной мелодрамой ни к селу ни к городу приплетенными мистическими мотивами. Героиня Дапкунайте гибнет в автокатастрофе, в то время как ее муж на перекладных добирается домой из Сербии (спрашивается, если он работает в Красном Кресте, почему ему не оплачивают авиабилет?). Да и вообще кажется, что вся картонная Сербия придумана режиссером-сценаристкой только для того, чтобы оправдать следующее обстоятельство: муж узнает о смерти жены лишь спустя несколько дней (все это время они встречаются в снах и галлюцинациях). Нежная барышня Эмили почему-то думает, что в Сербии не работают мобильные телефоны и нет переговорных пунктов. Блуждания призрака Дапкунайте по посмертным пространствам выглядят просто смехотворно, а цвет лица и комплекция Муллана убедительно свидетельствуют о том, что актер немало перенял у своего героя из «Меня зовут Джо».

И наконец завершающий аккорд -- пресс-просмотр фильма «Бурый кролик». Пока это главный курьез конкурса. Продюсер, режиссер, сценарист, монтажер и исполнитель главной роли Винсент Галло, американец итальянского происхождения, представил каннской публике своеобразное home video -- бесхитростное роуд-муви о любви и боли, явно автобиографического характера. Полтора часа из двухчасового фильма герой Галло просто едет по автостраде за рулем мини-вэна. События в картине происходят так редко, что в итоге истосковавшаяся публика готова встречать аплодисментами любое, самое незначительное происшествие. Эпизод, в котором Галло выходит из машины (!), открывает багажник (!!) и надевает куртку (!!!), был встречен иронической овацией зала -- все-таки какое-никакое, а развлечение.

Впрочем, к финалу публика оживляется. Ближе к концу фильма, в точно рассчитанное время, у меня за спиной появляется строй секьюрити. Очевидно, охранники из соседнего зала, где «Кролика» показали тремя часами раньше, подсказали коллегам: «Приходите на 101-й минуте -- будет на что посмотреть». На экране восходящая американская звезда Хлое Севиньи вполне убедительно, на крупном плане, услаждает Галло оральными ласками. Через пять минут сцена приходит к своему логическому завершению -- охранники организованно покидают зал. Я досматриваю картину до конца. Что ни говори, а это недоразумение -- лучший фильм сегодняшнего дня. Галло хотя бы не откажешь в творческом упрямстве и кинематографическом вкусе.

«Свободу Америке!»

«Догвилль» -- новый шедевр Ларса фон Триера -- остается главным событием 56-го Каннского фестиваля. Правда, пока картину в основном обсуждают с политической точки зрения. На вопрос об антиамериканизме «Догвилля» Триер отвечает, что действие этой картины могло бы происходить в любой стране (и это абсолютная правда). Но и от критики американского образа жизни режиссер не воздерживается (напомню, из-за патологического страха перед авиаперелетами Триер никогда не был в США и вряд ли когда-нибудь туда попадет). «В Америке полно дерьма, -- заявил он на каннской пресс-конференции. -- Я хотел бы развернуть кампанию «Свободу Америке!» -- по аналогии с кампанией «Свободу Ираку!»

Ответный удар не заставил себя долго ждать. На следующий день в журнале Variety появилась рецензия влиятельного критика с выразительной фамилией Маккарти, в которой «Догвилль» был тонко охарактеризован как «наезд на американские ценности». «Вульгарный», «примитивный», «нелепый» -- вот неполный список маккартистских эпитетов. Припоминает Маккарти режиссеру и «Танцующую в темноте» -- «абсолютно недостоверное изображение американской судебной системы». В вину Триеру также ставится фраза из пресс-релиза о том, что Америка -- в не меньшей степени источник зла, чем «бандитские государства», с которыми она ведет войну. А заканчивается рецензия таким вот пассажем: «...Триер приговаривает к уничтожению страну, которая раскрыла свои объятия большему числу людей, чем любая другая страна за всю мировую историю».

К счастью, достоинства «Догвилля» настолько очевидны, что даже американцам придется с ними примириться. Вчерашняя статья в New York Times выдержана куда в более сдержанных тонах. А.О. Скотт называет Триера «умным провокатором», а сам фильм определяет как «яростный, интимный и тревожащий». Европейские критики, за редкими исключениями, единодушны в своих восторгах. По крайней мере в рейтинге журнала Screen «Догвилль» занимает первое место, опережая турецкий фильм «Далеко» (2-е место), «Бассейн» Франсуа Озона и «В пять часов вечера» Самиры Макмальбаф (3--4-е места). Тем временем после ошеломляюще успешной премьеры в Канне права на американский прокат «Догвилля» в одночасье выросли в цене в полтора раза. Теперь компания, которая рискнет представить новый фильм Триера американской аудитории, должна будет заплатить не четыре, а шесть миллионов долларов. Что ж, и такие деньги стоит заплатить, чтобы узнать правду о самих себе.