«И да, и нет» -- это цитата из «Доклада о положении в стране», зачитанного в пятницу президентом перед Федеральным Собранием. Цитата точно характеризует итог трех лет правления Владимира Путина. Плохо это или хорошо? И хорошо, и плохо. Или и не плохо, и не хорошо. И да, и нет, в общем.

Все зависит от того, что имел в виду сам Владимир Путин. И когда с демонстративной горечью критиковал -- то ли себя, то ли страну, то ли правительство, то ли парламент -- за дурную демографическую конъюнктуру, за засилье бюрократов, за успокоенность, за так и не преодоленную ущербность структуры экономики, за финансовую непрозрачность политических процессов и за многое другое. И когда хвалил -- за разобранные завалы, за прогресс в Чечне, за успехи во внешней политике и -- с чувством -- за загадочный «подвиг»...

И когда звал, обещал, надеялся и верил. Звал к неоспоримой стратегической цели, обещал, что счастье будет, и верил в то, что только в результате консолидации здоровых сил общества (без уточнения) возможно исполнение его чаяний и обещаний.

Разумеется, нет никакого достоверного способа узнать, что же именно имел в виду Владимир Путин. Слова -- лишь слова. В принципе все они в докладе были хороши, хотя и не новы. Да и не претендовали на новизну: практически все лозунги общего характера были позаимствованы из предыдущих президентских посланий и даже снабжены соответствующими ссылками. И про всестороннюю конкурентоспособность страны как единственный способ не процветания даже, а выживания в глобальном мире, и про дебюрократизацию, и про недопустимость перманентных реформ, и про достойную жизнь граждан, и про административную реформу, и про налоги, и про авангардную роль бизнеса, и про великую страну Путин уже говорил. И приятно, что взгляды его не меняются. Что он последовательный президент.

Впрочем, в непоследовательности его, кажется, никто еще пока не обвинял. Упрекали за нерешительность. Но и тут, казалось бы, упрекнуть не в чем. В послании содержалось целых три порции того, что у журналистов называется «хард ньюс»: провозглашенное обязательство в два раза повысить ВВП до 2010 года, сообщение о намерении сделать рубль действительно конвертируемой валютой и подтверждение плана оснастить Россию ядерным оружием нового поколения.

То, что было дружно засчитано всеми в качестве четвертой «хард ньюс» (якобы обещание предоставить возможность парламентскому большинству формировать правительство), было засчитано по ошибке и невнимательности. Ничего такого Путин не обещал, и странно было бы, если бы пообещал, как человек грамотный, трезвомыслящий и любящий родину. Пообещал же он буквально формировать правительство с учетом мнения думского большинства в случае, если это мнение будет выглядеть интересным и полезным. Так же невнимательно адресаты послания отнеслись и к революционному предложению удвоить ВВП: президент огласил ясный и конкретный срок -- 2010 год, до которого осталось уже шесть с половиной лет, а вовсе не десятилетие, упоминаемое теперь российскими парламентариями, которые, очевидно, чувствуют, что времени впереди еще бездна, и на мелочи вроде пары-тройки лет внимания не обращают.

Но, в общем, это мелочи, почти загогулины и мелкое театральное хулиганство -- вроде пассажа о безответственных и продажных депутатах, которое вызвало самое большое и почему-то радостное оживление в зале, причем именно со стороны депутатов, зашедшихся в аплодисментах.

Как представляется, важный вывод, который можно сделать по результатам оглашения президентского послания 2003 года, состоит в том, что мы наконец-то дожили до того момента, когда совершенно не важно, что скажет президент в своем ежегодном послании. Причем не важно не только президенту (а это очевидно), а не важно в принципе. Не важна политическая интрига, потому что ее нет, не важна расстановка сил, потому что, похоже, нет ни расстановки, ни сил, не важны причудливые завихрения мысли, поскольку ясно, что это лишь завихрения, а в целом дует ровный ветер с моря. Уж тем более не важны стилистика послания или его композиционная стройность (хотя и та и другая оставляют желать много лучшего), ни технология его написания. Сугубо не важна реакция общества. Вообще не имеет значения реакция элит.

Второй важный вывод -- счастье, что у российского президента есть такая конституционная обязанность, как обращение с ежегодным посланием к Федеральному Собранию. Потому что если бы ее не было, то в принципе легко можно было бы позволить себе и вовсе не задумываться о главном: зачем все? Ведь дел-то много, и все неотложные. А тут -- понимаешь, послание надо слать, а ведь уже слали в прошлом году, но люди ждут, с другой стороны, и материалы опять же готовы с зимы. Наверное, потому и нелюбима президентом именно эта президентская обязанность. Она как остановка в пути, чтобы взглянуть на карту и компас. Мужчины, как известно, этого не любят, они предпочитают двигаться, пока движется. А то вдруг выяснится, что не туда, а так хорошо едем. И товарищи вот тоже говорят, давай-давай, езжай, ведь едем же нормально...

Примерно с год назад прошла в политических кругах мода говорить об опасности нерешительности и о сужающемся окне возможностей президента Путина. И хорошо, что прошла. Во-первых, это явно раздражало Путина, который, по-видимому, возможностей не прочувствовал и упреки считал несправедливыми и легкомысленными. Во-вторых, окно возможностей всегда сужается, а в случае с Россией стартовое окно все равно было не шире игольного ушка, так что разница между игольным ушком №1 и № 5 в общем-то не принципиальная -- больше шума, чем правды. В-третьих, окно возможностей всегда можно расширить, если этого захотеть.

В нынешнем периоде президентства Путина, которое уже потихоньку становится модным называть «застоем», есть свои преимущества. Он освоился, осмотрелся, пообвык, почувствовал, взвесил. Его по-прежнему ничто не жмет и не давит, снаружи, во всяком случае, -- рассуждения о необходимости ярких предвыборных жестов в сегодняшней России применительно к Путину представляются смешными. Он может захотеть расширить окно возможностей и может даже попробовать сделать это. А может и не захотеть. А может и не получиться. Но сужать точно не будет.

Лично мне самой главной и обнадеживающей фразой во всем послании показалась ровно одна, в которой употребляется слово, с моей точки зрения, заветное. Впервые, как мне кажется, Путин, крайне консервативный в кадровой политике, сказал нечто, для него принципиально новое: «...несмотря на огромное число чиновников, в стране жесточайший кадровый голод. Голод на всех уровнях и во всех структурах власти, голод на современных управленцев, эффективных людей». Констатация этого печального и, возможно, фатального явления президентом, с моей точки зрения, во-первых, снимает с него идиотские, но тем не менее распространенные подозрения в том, что его единственным кадровым ресурсом являются службы безопасности (которые физически почти неисчерпаемы), а во-вторых, свидетельствует о том, что зачем-то кадры нужны Путину. Значит, он хочет расширять окно. Значит, он хочет. А остальное -- энтропия.

Вряд ли даже самый подозрительный критик режима может заподозрить Путина в том, что он поборник энтропии. Другой вопрос, что он, как и многие, может стать ее жертвой. Дает ли нынешнее послание ответ на вопрос, готов ли Путин к борьбе и обороне и есть ли у него верные товарищи по оружию. Ответ, видимо, и да, и нет.