На вопросы обозревателя газеты «Время новостей» в Багдаде Елены СУПОНИНОЙ отвечает главный иракский координатор по вопросам нефти Самир Аббас ГАДБАН.

-- Г-н Гадбан, неужели теперь россиянам придется забыть о нефтяных контрактах, подписанных ранее с Ираком?

-- С Россией у нас давние, хорошие отношения. Лично у меня много русских друзей. Но сегодня я не могу ответить на ваш вопрос. У нас даже нет правительства, которое решало бы эти вопросы. Вы сами видели, сколько часов длилось наше совещание с американскими специалистами и военными. Мы обсуждаем не какие-то стратегические вопросы, а повседневные проблемы, которых очень много.

На дорогах Багдада и в его окрестностях возле бензоколонок выстраиваются огромные очереди за бензином. Иракские НПЗ заработали буквально на днях, но не в полную мощность. Есть проблемы с поставками сырой нефти, бензина. Но настроены мы оптимистично. Большинство наших специалистов вернулись на рабочие места. Мы намерены наращивать добычу и переработку нефти. Останутся ли российские компании в Ираке или нет -- сейчас нам совершенно не до этого.

-- Сколько нефти добывает Ирак в эти дни?

-- Немного. На юге Ирака Южная нефтяная компания добывает 170 тыс. баррелей в день. На севере добывают еще 80 тысяч. Всего около 250 баррелей в день, и только для внутреннего потребления. Однако я уверен, что в течение месяца мы поднимем производство до миллиона, а то и до полутора миллионов баррелей в день, чтобы загрузить наши нефтеперерабатывающие заводы на полную мощность. Излишки пока будем накапливать в подземных нефтехранилищах. Нужно отремонтировать некоторые трубопроводы для будущего экспорта нефти. Одновременно мы снова запустим производство газа, так как его запасы у иракцев уже кончаются. Доходит до того, что для приготовления пищи люди разводят костры.

-- Правда ли, что на юге страны до сих пор горят десять нефтяных скважин, подожженных во время войны?

-- Нет никаких горящих скважин. В последние дни войны несколько скважин действительно горело, но пожары были быстро потушены.

-- Почему прежнее иракское правительство не подожгло нефтяные скважины, не взорвало нефтеперерабатывающие заводы?

-- На это у меня нет ответа, поскольку это в мои обязанности не входило. Но не были взорваны не только нефтяные, но и другие объекты -- мосты, дороги. У правительства была определенная стратегия, но что это за стратегия, я не знаю.

-- Когда Ирак сможет снова экспортировать нефть?

-- Ирак до войны добывал около 3 млн баррелей в день. Из них мы экспортировали до 2 млн 300 тыс. баррелей ежедневно. Сегодня об экспорте мы даже и не думаем, нам бы проблему внутреннего потребления решить. В Ираке разгорается настоящий топливный кризис.

Нам нужно наладить нашу работу и помочь народу, потому что без нефти наша экономика не восстановится. Надо поторопиться, ведь надвигается лето, а оно у нас очень жаркое. Люди привыкли к кондиционерам, расход энергии увеличится. Пока же мы только выясняем, что пострадало во время войны и в какой степени, что из оборудования надо заменять. На изучение только этого вопроса потребуется минимум неделя.

-- На последнем совещании Организации стран -- экспортеров нефти (ОПЕК) в Вене Ирак не присутствовал. Значит ли это, что эта организация вас больше не интересует?

-- Ирак -- член ОПЕК, более того, один из ее основателей. ОПЕК была создана как раз в Багдаде в 1960 году. Иракцы продолжат работу в ОПЕК, но обычно в совещаниях участвуют министры нефтяной промышленности стран-членов. У нас же пока нет министра нефти, как и правительства вообще.

-- Правда ли, что Ирак может довести свое производство нефти до 6 млн баррелей в день?

-- Без сомнения. По разведанным запасам нефти Ирак занимает второе место в мире после Саудовской Аравии. Наши запасы оцениваются в 115 млрд баррелей. Этого достаточно, чтобы довести добычу даже до 8 млн баррелей ежедневно. Ирак -- единственная страна в мире, где есть месторождения-гиганты. Если бы не война 1990--1991 годов и не последовавшие за этим международные санкции, мы бы еще десять лет назад, как и планировали, довели производство до 6 миллионов, а то и больше.

-- Сколько из этих 6 млн баррелей пойдет на экспорт?

-- Наше внутренне потребление наверняка возрастет до 1 миллиона в день. Останется 5 миллионов, и по нашим расчетам, мировые рынки будут нуждаться как раз в таком объеме экспорта из Ирака, потому что сейчас многие экспортеры, в том числе и наши соседи, начнут уменьшать производство нефти, поскольку ее запасы у них кончаются. Думаю, что цены останутся стабильными, и увеличение нашей добычи и экспорта не приведет к их падению. К тому же нам потребуется время и миллиардные инвестиции. Вообще же наши традиционные рынки сбыта -- это Северная Америка, юг Европы, Средиземноморье, Юго-Восточная Азия и Япония. Мы намерены продолжать туда поставки. В те же США иракская нефть шла даже во время санкций -- мы продавали ее не напрямую, а через посредников.

-- Правда ли, что иракская нефть скоро потечет в Израиль, с которым при Саддаме у Ирака не было никаких отношений, для чего реконструируют трубопровод Мосул--Хайфа?

-- Нет, неправда. Сейчас мы не обсуждаем ни судьбы контрактов, ни трубопроводы. Это все выдумывают журналисты. Не было никогда трубопровода из Мосула в Хайфу. В 30--40-х годах был трубопровод из Киркука в Хайфу, он проходил через территорию Иордании. Этой трубы сейчас нет, и едва ли ее восстановление будет обсуждаться в ближайшее время.