Проводить параллели между кавказскими и центральноазиатскими проблемами Москвы и ближне- и средневосточными заботами Вашингтона на первый взгляд вряд ли правомерно. Северный Кавказ -- часть России. Южный Кавказ (Закавказье) и Центральная Азия еще недавно входили в СССР и имеют общую границу с нашей страной. Ближний и Средний Восток расположены за тысячи километров от США, единого целого они никогда не составляли.

Однако эти три региона объединены особой цивилизацией. Она опирается на клановые связи и резко отличается от евро-американской цивилизации, которая, доминируя в США, Европе и России, играет ведущую роль на мировой арене. Ныне самые кризисные узлы в международных отношениях, как правило, возникают там, где клановость в условиях глобализации приводит не только к обособленности, но и к конфронтации с внешним миром.

В Центральной Азии этот процесс принял контролируемый, хотя и болезненный характер. Исключение, да и то в прошлом, -- Таджикистан. Но и там кризис не вышел за рамки региона. Иная ситуация в некоторых районах Кавказа, Ближнего и Среднего Востока. Здесь конфликт вылился в ожесточенное, далеко выходящее за региональные границы противостояние. Его авангард -- международные террористы, которые, апеллируя к исламу, взяли под прицел и Россию, и США. Вероятность совмещения столь опасного явления с распространением ядерного оружия придает ему особую значимость и остроту.

Действия Москвы и Вашингтона в проблемных регионах гораздо шире контртеррористических операций. Ведь главное там -- утвердить структуры, способные самостоятельно противостоять как религиозно-политическому, так и светскому экстремизму. Кавказские, центральноазиатские и ближне- и средневосточные задачи столь тесно переплетены между собой, что отделить одни от других невозможно. И здесь Россия и США практически находятся в одной лодке.