Открывшаяся в «Крокин-галерее» выставка «Наш мальчик терпит» воскрешает чудный мир садово-парковых шутих, преизобильных натюрмортов и плотских утех эпохи барокко. В центре на фоне кудреватого нидерландско-подмосковного пейзажика с полями, рощицами, деревенькой и общим мажорным колоритом стоит фонтанная группа. Выполнена из керамики. Раскрашена синей кобальтовой росписью «под гжель». Друг напротив друга два керамических пупса. Один с наглой ухмылкой справляет малую нужду в прозрачный резервуар, в котором разбитые фарфоровые кувшины и брошенные на память монетки (фонтан все-таки!). Другой с трагически жалостливым лицом запечатал своими ручонками причинное место. И терпит.

Кто из них «наш» -- догадаться не трудно. То, что для «хранцузов и немчуры» liberte, egalite, fraternite, для русского человека стыд и срам. Вот даже наш самый либеральный писатель Лев Рубинштейн рассказывает, что был в шоке, когда увидел в берлинском метро мужика, писающего прямо на платформу. А прохожие немцы шли себе буднично мимо -- и ноль внимания. «Правда, -- замечает в заключение Лев Семенович, -- кто-нибудь их этих прохожих непременно на того дядьку полиции настучит. За полную liberte тоже платить надо».

Этническая психология многое объясняет и в плане художественных традиций. Цветков долго выбирал, какой материал для своего фонтана предпочесть? Бронзу? Стекло? Гипс? (Эскизы-варианты экспонируются в соседнем зале.) Остановился все-таки на фарфоре «под гжель». И попал точно. Теперь фонтанная группа демонстрирует запоздалую реакцию России на невоздержанный и гедонистический стиль европейского барокко. От долгого терпения, презрения к комфорту (плотскому и эстетическому) к середине XX века советское искусство покрылось синюшными пятнами -- цветочками, лубочками. Ведь знакомый нам «гжельский сувенир» -- керамика с синей росписью по полуфаянсу -- забил серванты-буфеты в квартирах российских граждан лишь с недавнего, послевоенного времени.

Приглашение на выставку «Наш мальчик терпит» Дмитрия Цветкова я брал с собой в недавнюю командировку по Нидерландам. И было оно для меня чем-то вроде талисмана. Случилось так, что маршрут мой начался как раз с города Брюсселя, где помимо штаб-квартиры НАТО и ЕЭС на углу маленькой площади стоит забавнейший Мanneken Pis, «Писающий мальчик» -- туристический идол не только Брюсселя и Бельгии, но, кажется, и всей объединенной Европы.

На самом деле этот бронзовый фонтан имеет вполне почтенную историю и совсем даже не бессмыслен. Историческое его название -- «Маленький Юлиан». Был он сделан в 1619 году скульптором Жеромом Дюкенуа Старшим и служил чем-то вроде уличного колодца: снабжал прилегающий к площади квартал питьевой водой. Смысл скульптурки вполне соответствует идеям о средневековой карнавальной городской вольнице, воспевании телесного низа, что были изложены Михаилом Бахтиным на примере небезызвестного романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». В самом романе, кстати, есть страницы, которые «Маленький Юлиан» добросовестно иллюстрирует вот уже сколько сотен лет: «Тут Пантагрюэлю неожиданно захотелось помочиться... и он так обильно оросил и полил лагерь противника, что находившиеся здесь люди все до одного утонули, -- это был самый настоящий потоп...» (перевод Николая Любимова). Естественно, эпохе рубенсовского барокко гипербола, телесность и витальность тоже не были чужды. Потому Мanneken Pis сразу стал всенародным любимцем. Начиная с Людовика XV к нему ездят на поклон все великие послы, навещающие нынешнюю административную столицу Европы. Верхом неприличия является нарушить основанную тем же Людовиком традицию дарения писающему мальцу ладненького костюмчика и шапочки или военного мундирчика. Весь богатый кукольный гардероб Юлиана собран в расположенном неподалеку Историческом музее Брюсселя. Чтобы вечно юному бюргеру-пофигисту не было скучно, недавно ему отлили в бронзе подружку -- Janneken Pis (Яннекен Пис), присевшую по той же нужде на соседней улице.

Так вот, завершив обязательную программу посещения Брюсселя, я -- само собой -- отправился глазеть на Мanneken Pis. Пока дошел, пока монетку искал, чтобы в фонтан бросить, пока сувениры -- качающихся на веревках «писов» -- рассматривал, до поезда в другой город, где у меня была гостиница, осталось полчаса. Что бы сделал уважающий себя европеец? Взял такси и спокойно доехал бы до вокзала. Что сделал ваш покорный слуга? Посчитал, сколько мне дали командировочных, чертыхнулся, ноги в руки и весь в мыле через полгорода к вокзалу. Впрыгнул в последний вагон. Отдышался. Достал открытку с приглашением Цветкова. «Наш мальчик терпит».

Сколько раз потом мне эта открытка помогала! Смотришь, как сонные буржуа в роскошных кафе устрицы кушают, вином запивают. Достаешь открытку. «Наш мальчик терпит». Хочешь книгу купить про старую нидерландскую живопись за 200 евро. «Наш мальчик терпит». Смотришь, как веселые группы на катерах по каналам Брюгге катаются. «Наш мальчик терпит». Терпи, росс, ведь ты великой страны гражданин!