Непривычно строго и лаконично выглядит на этот раз список награжденных «Золотыми масками» в оперном разряде. Практически все премии достались одному спектаклю -- «Мадам Баттерфляй» Пуччини театра Станиславского и Немировича-Данченко. Кроме спектакля как такового премированы ученица Александра Тителя режиссер Людмила Налетова, художник Елена Степанова и сопрано Ольга Гурякова, чье триумфальное возвращение к московским поклонникам год назад ознаменовалось изысканно-лирическим исполнением партии Чио-Чио-сан. Единственный «чужак» в этой компании -- дирижер Владимир Понькин, премированный, думается, за героизм в освоении эквилибристкой партитуры авангардиста Альбана Берга «Лулу» (это вторая «Маска» Понькина за работу в «Геликон-опере»).

Строгие линии нынешнего масочного расклада выглядят как-то даже назидательно. Чтобы оценить этот эффект, достаточно сравнить финальный список с разлапистым перечнем спектаклей, режиссеров, дирижеров и актеров, претендовавших на оперную «Маску» на старте. Впрочем, после объявления номинантов одно нарядное название вскоре исчезло из расписания -- Мариинский спектакль Cosi fan tutte Моцарта отказался от борьбы. А претендентов на «Маску» Cosi предлагали с десяток. Уже во время фестиваля сошла с дистанции амбициозная ереванская «Норма». Пока пресса гадала о причинах, по которым спектакль из Армении выдвинут на российскую национальную премию, «Норма» словно признала, что активным игроком быть не может.

Между тем серьезной игры с большими ставками и крутыми конкурентами, собственно, и не завязалось. Газета «Время новостей» писала о «Кармен» из Новосибирска, ставшей хорошим поводом для презентации величественного здания театра в фестивальной программке. Однако самый широкоформатный спектакль в «масочном» расписании оказался скромным. Интриговал «Поворот винта» Бенджамина Бриттена, но привлечь внимание спектакль смог лишь раритетностью. Немного поиграла мускулами вторая «Мадам Баттерфляй» -- родом из Ростовского театра. По большому счету обе версии пуччиниевской мелодрамы сделаны по одной и той же схеме -- мучительная и прекрасная международная слезоточивость в живописном экзотическом антураже. Однако московская конструкция дамского романа из ссылки на традиционный японский театр и нервной европейской страсти оказалась лаконичнее и аккуратнее в швах.

Как выяснилось, и жюри в этом году склонно к лаконизму. Так что исход соревнования, казавшегося странноватым из-за небогатого выбора, можно считать вполне удачным.