В Москве побывал «главный юрист мира» -- заместитель Генсека ООН по правовым вопросам Ханс КОРЕЛЛ. О том, в каком состоянии находится сейчас международное право, его спросила корреспондент газеты «Время новостей» Екатерина ЛАБЕЦКАЯ.

-- У нас говорят: «Закон -- что дышло: куда повернул, туда и вышло». 90-е годы были объявлены «десятилетием международного права», но именно в это десятилетие правовые документы трактовали весьма произвольно, будь то режим санкций против Ирака, или резолюция №1244 по Косову. К праву одинаково апеллировали и сторонники, и противники.

-- Меня учили применять закон точно, беспристрастно и независимо. Разумеется, возможны споры, но как только решение принято, оно обязательно для всех. Касательно Ирака: Совет Безопасности ООН наложил санкции, но потом попытался облегчить их введением режима «Нефть в обмен на продовольствие». Этот режим я согласовывал лично. Теперь о резолюции по Косову, в подготовку которой я был непосредственно вовлечен. Из нее ясно следовало, что территориальную целостность и суверенитет СРЮ необходимо уважать. Одновременно детально расписывалось, что должна предпринять ООН. Мне было ясно, что ООН должна управлять Косовом и разработать для него законодательство, иначе резолюцию не реализовать. Косовская проблема -- это внутренний конституционный вопрос, который следует уладить, а потом уже рассмотреть в ООН.

-- Кстати, не кажется ли вам, что глава миссии ООН Бернар Кушнер слишком расширительно трактует резолюцию №1244?

-- Хочу заметить, что все принятые г-ном Кушнером решения и все его действия в области законодательства проверялись лично мною как юрисконсультом ООН или моими сотрудниками.

-- В связи с Косовом возникают значительно более важные вопросы: что является основанием для «гуманитарной интервенции»? И не приведет ли новая стратегическая концепция НАТО к фактическому признанию принципа «ограниченного суверенитета»?

-- «Гуманитарная интервенция» -- очень деликатный вопрос. Не должно создаваться иллюзий, что стоит кому-то начать жаловаться и требовать создания нового государства, как ему будет оказано содействие. Эта концепция не подразумевает обязательного вмешательства. В то же время мы сталкиваемся с дилеммой, которую очень четко разъяснил Генсек ООН Кофи Аннан. Устав ООН однозначен: только СБ уполномочен санкционировать применение силы, и я, как юрисконсульт ООН, конечно, должен защищать эту позицию. Но есть и вопрос доверия к Совбезу со стороны общественности. Если она видит, как тысячи людей изгоняются из страны, она не одобряет бездеятельности СБ. Когда в Совбез была внесена резолюция о прекращении вмешательства НАТО, она набрала только два голоса «за», а 12 членов СБ ООН проголосовали «против».

-- То есть принцип защиты прав человека оказался важнее принципа невмешательства во внутренние дела и национального суверенитета...

-- В уставе ООН четко сказано, что применение силы требует разрешения СБ ООН, кроме случаев самообороны. Но вся ситуация в бывшей Югославии была изначально трагична, и кто-то должен был пресечь эту трагедию. В этом и заключалась дилемма Генсека ООН.

-- Кризисное регулирование допускает выход за рамки международно-правового поля?

-- Это может быть нарушением буквы устава ООН, но посмотрят ли люди во всем мире на это как на нарушение духа устава? Если бы СБ ООН изначально работал так, как должен был, возможно, кризиса удалось бы избежать.

-- Значит ли это, что надо менять механизм принятия решений в СБ ООН, в частности отказаться от права вето?

-- Вопрос о праве вето -- политический, и я его не хочу комментировать. Скажу лишь, что большинство государств пришло к выводу: число членов СБ ООН следует увеличить. Важнее вопрос доверия к Совбезу. Что касается «ограниченного суверенитета», то я категорически против этого термина. Суверенитет есть суверенитет, и его надо уважать. Но сама концепция суверенитета за последние годы изменилась. Суверенитет государства должен быть сбалансирован тем, как государство обращается со своими гражданами. Если оно убивает или изгоняет их, о каком суверенитете можно говорить?

-- Так нужно ли в таком случае решение СБ ООН для применения силы?

-- Нужно. В случае с Косовом оно не было получено, и в этом проблема.

-- Сможет ли мировое сообщество решить ее в грядущем веке?

-- Надеюсь, что СБ ООН извлек хороший урок и в будущем будет действовать активнее. Моя позиция однозначна: нет альтернативы государственному суверенитету, мы должны тщательно сохранять систему коллективной безопасности, закрепленную в уставе ООН.

-- Недавно появился Международный уголовный суд (МУС). Каковы его функции?

-- Факт подписания Римского статута МУС и процесс его ратификации свидетельствуют, что и государства, и международные организации осознали необходимость в постоянном суде, который позволил бы нам реагировать немедленно. Вступая в новый век, мы оставляем за собой столетие, ставшее свидетелем и бурного развития международного права, и самых злостных преступлений в истории человечества. Мы должны согласовать нормы, по которым ответственные за эти преступления будут привлечены к суду. А споры относительно правильного применения закона будут всегда. Моя же миссия заключается в том, чтобы все государства были равны перед законом.

-- С учреждением МУС специальные трибуналы, ранее созданные ad hoc, то есть для конкретной ситуации, будут ликвидированы?

-- В долгосрочной перспективе создание органов ad hoc, как это было при создании трибуналов для Югославии и Руанды, -- не лучшее решение. Но они созданы по решению СБ ООН, живут своей жизнью. Римский статут МУС открыт для подписания и подлежит ратификации парламентами. К тому же он не может распространяться на события прошлого. Поэтому ранее созданные трибуналы будут работать. Кстати, я вовлечен в создание суда для Камбоджи (по просьбе правительства страны) и для Сьерра-Леоне (по решению СБ ООН).

-- Некоторые считают, что компетенция Гаагского трибунала по бывшей Югославии не распространяется на Косово, что его срок деятельности уже истек.

-- Не могу согласиться. Вместе с двумя коллегами я был соавтором первого предложения по созданию суда по бывшей Югославии. 22 февраля 1993 года СБ ООН принял решение об учреждении трибунала. Срок его работы, в отличие от трибунала по Руанде, уполномоченного рассматривать только дела 1994 года, установлен не был.

-- Не превратился ли Гаагский трибунал по бывшей Югославии в инструмент политического давления?

-- Трибунал создан по решению СБ ООН. Уверен, что и бывшие прокуроры, и нынешний прокурор из Швейцарии работали профессионально, так действовал бы и я. Их решения основываются только на доказательствах, на букве закона.