Кандидаты-карлики, не имеющие даже гипотетических шансов на успех, всегда участвовали в американских выборах, однако только в этом удивительном году, когда счет идет буквально на единицы голосов, выяснилось, что и политические пигмеи в состоянии повлиять на судьбу страны. Если под ногами у Гора и Буша-младшего путаются ультраправый Бьюкенен и «зеленый» Нейдер, то Джорджу Бушу-старшему 12 лет назад пришлось потягаться с кандидатом, которого в СССР знали все -- от пионеров до пенсионеров, а в Америке -- практически никто. В первых числах мая 1987 года доктор Чарльз Хайдер, любимый герой советской пропаганды, завершил 218-дневную голодовку и выдвинул свою кандидатуру на пост президента США.

Мысль поголодать во имя мира пришла в голову астрофизика после знакомства с участниками круглосуточной «антиядерной вахты», которые демонстрировали «в Лафайет-парке, через дорогу от Белого Дома, в знак протеста против милитаристской политики администрации» (сообщение ТАСС тех лет). Хайдер решил отказаться от приема пищи до тех пор, пока правительство США не выполнит трех его условий: не избавится к 2000 году от всех своих ядерных боеголовок, не запретит применение военной силы в международных отношениях и не добьется того, чтобы СССР и все другие страны сделали то же самое.

Он начал голодовку 23 сентября 1986-го и поначалу объявил, что собирается умереть к Рождеству, то есть к 25 декабря, но за две недели до рокового часа 56-летний астрофизик сказал, что передумал и теперь умрет к 1 января. Он поведал, что похудел на 45 кг и весит теперь 90. Как писала тогда The Washington Post, «по словам экспертов, от такой суровой голодовки, которую описывает Хайдер, человек нормального веса уже умер бы». Но Хайдер упорно не умирал.

В марте 1987-го он все еще был жив, и я решил побывать в Лафайет-парке и посмотреть, как дела у несгибаемого Хайдера. Опасаясь, что не застану голодающего (он появлялся в парке все реже и отлеживался в Вирджинии, где за ним ухаживала бывшая жена Лори), я заранее разыскал в Вашингтоне активистку «вахты» жизнерадостную пацифистку Уинни Гэллант. Выяснилось, что в тот день он голодал на квартире, а не на вынос. «В парке он сидит на земле рядом с плакатами, -- сказала Гэллант. -- У него нет ни стула, ни стола. Управление парков квалифицирует их как запрещенные конструкции».

Поскольку вахта была круглосуточная, я полюбопытствовал, куда пацифисты ходят по нужде. Мне, конечно, надо было бы спросить про их программу, но программа была известна, а куда они ходят в туалет -- нет. Гэллант охотно сообщила, что туалет в парке закрывается в 3 часа дня, а после этого борцы за мир бегают в соседний «Макдоналдс», который работает с 6 утра до 11 вечера. Что же до ночного времени, то «кто прямо там на землю ходит, -- хихикнула эта добрая женщина, -- а кто терпит». Перед доктором Хайдером эта проблема не стояла, поскольку, по идее, ему ходить было нечем.

Средства массовой информации США проявляли к голодовке Хайдера совсем мало интереса: в середине января Хайдер сетовал, что о нем много говорят в Японии, но американское телевидение передало репортаж о нем всего один раз, да и то в 4 утра. К марту репортажей стало чуть больше, но не намного, зато, как с радостью отметила Уинни Гэллант, о голодовке написали в Саудовской Аравии и в китайском журнале China today. Хайдер говорил, что его очень трогает внимание Советского Союза, где ему посвящали стихи.

Представители пацифистских организаций Америки относились к голодовке Хайдера скептически, хотя и разделяли пафос его протеста. «Мы мало о нем знаем», -- уклонились от разговора о Хайдере в «Лиге сопротивляющихся войне». «У разных людей разные мнения по поводу голодовок», -- дипломатично сказали в «Мобилизации для выживания». По мнению же представителя организации «Врачи за предотвращение ядерной войны» Питера Зейтлина, акция Хайдера «не пройдет бесследно, но вряд ли поднимет много народу на борьбу с войной». Представитель «Вашингтонского центра мира» Дэвид Хостеттер заявил, что восхищается убежденностью Хайдера и, в общем, согласен с ним, что «обуздание гонки вооружений требует жертв». «Но поскольку требования Хайдера так широки, ему не остается другого выбора, кроме как умереть», -- заключил Хостеттер.

«Да, он может умереть», -- охотно согласилась Гэллант, чей рассказ о голодовке Хайдера не раз прерывался слезами: она помнила его большим жизнелюбом, который, будучи по отцу ливанцем, умел готовить восточные блюда и не чуждался женского общества. «Но умирают же солдаты в бою, -- философски продолжала она. -- А он тоже солдат, так что нам придется принять его смерть с благодарностью. Он будет камешком, с которого начнется лавина. Мы надеемся, что он не умрет, но тело -- это мелочь в той игре, которую мы ведем за спасение земного шара».

Еще в середине января The Washington Post писала, что голодовка Хайдера, который, по его словам, принимал только теплую воду и дважды в неделю -- морскую соль, близилась к критическому моменту. Когда организм израсходует все жировые отложения (в начале голодовки Хайдер, чей рост составляет 188 см, весил 135 кг), он начнет питаться собственной мышечной тканью, в том числе тканью сердечной мышцы.

К моему приезду прошло еще два с половиной месяца голодовки. 6 марта корреспондент «Правды» В. Ган сообщил из Вашингтона о том, какое впечатление на него произвел Хайдер: «Глубже запали глаза, обведенные темной синевой, которая выдает нечеловеческие страдания».

Исполняющий обязанности директора Института питания Колумбийского университета доктор Морган, ничего не слышавший о вашингтонской голодовке, сказал, что люди, бывало, голодали и по полгода, но после этого пластом лежали на больничной койке с жестокой анемией и затуманиванием сознания. Между тем к тому времени Хайдер держал голодовку уже 7 месяцев, и его друзья утверждали, что голова у него вполне ясная. Профессор Морган заметил, что такое возможно лишь в том случае, если Хайдер принимает витамины. Я позвонил Хайдеру в Вирджинию узнать, так ли это. Ответивший мне господин категорически заявил, что никаких витаминов голодающий не принимает и ограничивает себя теплой водой и морской солью. «Ну, я этому просто не верю, -- сказал Морган. -- Он какой-то поразительный экземпляр!»

Советские остряки тоже не верили подвижнику -- или своей пропаганде -- и говорили: «Хайдер был, Хайдер есть, Хайдер будет есть!»

Из видных американцев Хайдера поддержали лишь левый конгрессмен-негр Рон Делламс и актер Мартин Шин, сыгравший главную роль в «Апокалипсисе» Копполы. Никто, кроме фанатиков разоружения, ради мира на земле готовых переступать через трупы, не желал старому дураку смерти. Все просили его прекратить голодовку и наконец покушать. По словам Гэллант, доктор сделал уступку своим доброжелателям, предложив, чтобы члены конгресса поголодали из солидарности с ним по неделе; за каждого голодающего законодателя он был согласен один раз поесть. Никто не откликнулся, даже конгрессмен Делламс и актер Шин, и Хайдер продолжал поститься, все реже приходя в парк в своей лыжной шапочке с помпончиком. Умереть доктору, очевидно, помешала идея об участии в президентской гонке, после которой его окончательно забыли.

Неудача вашингтонской голодовки не отбила у Хайдера охоту подолгу не есть. В последние годы он посвящает себя борьбе с намерением министерства энергетики США разместить у него в штате Нью-Мексико могильник для ядерных отходов (проект WIPP). «25 марта 1999 года я начал смертельную голодовку», -- говорилось в его прошлогоднем заявлении для прессы. «Или проект WIPP умрет, или я», -- сообщил астрофизик в прошлом году.

11 июня он потерял сознание. 13 июня его отвезли в больницу, и уже через три дня он опять ел. "Друзья и родные Чарльза убедили его в том, что в данный момент он принесет больше пользы человечеству живым, нежели мертвым", -- говорилось в заявлении его сторонников.

За подотчетный период Хайдер выпустил книгу под названием "Выживание человечества на зараженной плутонием планете", в которой рекомендует отказаться от мясоедения и жить в горной местности, потому что там меньше оседают тяжелые металлы.