Музею имени Андрея Рублева снова не повезло. Неоднократно предпринимавшиеся в советские времена попытки закрыть его («за излишнюю религиозность») нежданно активизировались в наши официально-православные времена. Усилия по «оптимизации расходов федерального бюджета» привели к появлению в недрах созданной для этой полезной миссии комиссии черного списка музеев. Прочие его фигуранты особого внимания общественности не привлекли, поскольку этнографический музей в Торжке (который ликвидируют) публике не известен, а музею в Горках Ленинских судьба уготована хоть и тяжелая, но почетная, а главное -- логичная. Он станет филиалом Музея современной истории России. Последний, правда, едва на плаву держится и собой с трудом управляет -- не то что новоприобретенным филиалом. Но то -- рассуждения праздные при нынешнем состоянии российских музеев вообще, а московских в частности.

Поделенные на государственные и муниципальные, московские музеи влачат большей частью жалкое существование, разве что муниципальное убожество выложено мрамором, а с государственных стен штукатурка сыпется. Городского подчинения музеи, под завязку набитые сомнительного (далекого от музейного) качества предметами, жируют в памятниках культуры, отделанных, как Бог черепаху не отделывал. В то время как уникальные шедевры в государственных музеях лишены даже приличных условий хранения. Абсурдная феодальная гордость и нелепая принципиальность (не хочется думать, что просто плохой вкус) не позволяют московским властям помогать гордости отечественной культуры имеющимися в их распоряжении средствами, а заставляют в пику невесть кому строить детские фонтанчики у Кремлевской стены и музей Шилова на въезде в Кремль. Будто публика, наша и заезжая, музеи по принадлежности различает. Объединенными усилиями богатой муниципии и бедных федералов московские музеи (без различия уровня подчинения) медленно и верно погружаются в бездну безнадежной провинциальности, без боя уступая питерским лавры лидеров -- инициативных, передовых, активных, оригинальных. Главное -- интересных.

Музей Рублева -- небольшой, расположен в неудобном месте, не всякий доберется. И тихий, в рекламных подвигах не замеченный. Музей Рублева -- единственное учреждение культуры в столице, которое после всех «изгнаний из храма» располагается в древнем монастыре. Тем самым наглядно демонстрируя вековое единство русской православной культуры. Удаление музея из монастыря видится единственным резоном предлагаемого расформирования музея и передачи его десятитысячного фонда в Третьяковскую галерею, потому что другой экономии от дорогостоящего переезда не просматривается. Тем более что недавно в Музее Рублева построено на государственные, между прочим, деньги отличное фондохранилище, а в Третьяковке даже сложить все это будет некуда. Не говоря уже о том, что скромная экспозиция Музея Рублева отличается лаконичным благородством, даже изысканностью, а в Третьяковке иконы задвинуты в дальние глубины здания на Лаврушинском, да еще и засунуты в несусветные шкафы-витрины.

Предположение о причастности церкви к неурядицам Музея Рублева кажется странным, настолько благостна картина их сотрудничества. Музей участвует в церковных выставках; его сотрудники помогают каталогизации собрания церковно-археологического кабинета Московской духовной академии, работают над изданиями Православной энциклопедии; директор музея, известный специалист по древнерусскому искусству, Геннадий Попов даже входит в совет Православной энциклопедии, который возглавляет патриарх. Полмиллиона посетителей музея заходят попутно в церковь, поддерживая крошечный приход материально. Места всем не хватает, но возможности развития (и прихода и музея) велики: музей который год безуспешно борется за усадьбу Хрящевых, где мог бы показать свои уникальные коллекции икон допетровского времени, восемнадцатого и девятнадцатого века, монументальной живописи (подлинников и копий).

Известен мировой опыт сосуществования музея и церкви (даже и монастыря) на одной территории. Самый яркий пример -- коллекция Тиссена-Борнемиса в Барселоне. Там музей (совершенно светский по содержанию) функционирует только до трех часов дня, а в остальное время монастырь живет своей жизнью. Без выходных работают музеи Ватикана. Не тяготятся музеями многочисленные итальянские монастыри и церкви. Казалось, что и в России церковь перешла к сотрудничеству с музеями, постепенно отказываясь от повальной и бессмысленной реституции необъятного своего дореволюционного добра.

Директор Геннадий Попов пытается понять, кем и когда был составлен черный список музеев, почему оптимизация бюджета должна сводиться к сокращению и без того невеликого культурного пространства -- московского и российского -- и отчего за все перемены в стране должно платить культурным наследием. И что собираются класть в инкубатор национальной идеи, уничтожая и распыляя и без того небогато сохранившееся прошлое.