Ничего не поделаешь -- придется Институту русского языка вносить в словари еще одно слово иностранного происхождения. Артхаусное кино, артхаусный прокат, артхаусные кинотеатры -- в современной Москве совершенно необходимо знать, что все это значит, хотя бы для того, чтобы правильно спланировать вечер. На прошлой неделе премьерой фильма Кристофа Руджиа «Дьяволы» открылся кинотеатр «Фитиль», который обещает специализироваться на неголливудском репертуаре (там уже анонсирован фестивали трэш-хоррора и исландского кино). В среду в реконструированном Киноцентре на Красной Пресне прошла премьера одной из лучших картин прошлого года -- «Человек без прошлого» Аки Каурисмяки, каннского призера и фаворита артхаусной аудитории. Этим летом в Москве на проспекте Мира откроется первый многозальный артхаусный кинотеатр, где фильмы будут показываться только с субтитрами, дабы не портить дубляжом оригинальную фонограмму. Все эти события, большие и маленькие, свидетельствуют о том, что в Москве, где первый современный кинотеатр открыли всего пять лет назад, вскоре может возникнуть одна из самых продвинутых артхаусных прокатных сетей в мире. Уже сейчас на столичных экранах можно увидеть практически любую киноэкзотику -- от европейского авторского кино до американских «независимых», от японских хорроров до тайских и корейских боевиков. То ли еще будет года через три...

Что необходимо знать начинающему киноману? Перво-наперво, артхаус -- это далеко не то же самое, что и авторское кино «не для всех». Тарантиновское «Криминальное чтиво», а еще раньше -- линчевские «Дикие сердцем» произвели революцию в умах независимых фильммейкеров. Стало ясно: чтобы быть автором в кино, совершенно необязательно снимать о том, как «голодный крестьянин с отчаянием глядит на неплодородную землю» (помнится, именно так суммировал свои впечатления от одного шедевра персонаж «Актеров» Бертрана Блие), или на протяжении десяти минут любоваться тем, как капает из ржавого крана вода. «Новая зрелищность» ворвалась в заповедник авторского кино вместе с танцами Мии Уоллес и Винсента Веги, забегами рыжеволосой Лолы и двумя тысячами монтажных склеек в «Реквиеме по мечте» Дэррена Аранофски.

Артхаус возник как термин преимущественно экономический -- когда стало ясно, что на необычном, нестандартном кино можно заработать (кажется, первым артхаусным хитом стал дебютный фильм Дэвида Линча «Голова-ластик» (1977), собравший в прокате 7 млн долларов при смехотворном бюджете в 10 тысяч). Что в больших городах всегда найдется несколько сот фриков, которым надоело смотреть голливудские блокбастеры. Что в фундаментальном споре между другим и тем же самым проверенные сюжеты и апробированные ходы побеждают далеко не всегда. И пусть прибыль от артхаусного проката несравнимо меньше голливудских сборов, но она все же есть -- и позволяет безбедно существовать и независимым продюсерам, и независимым прокатчикам.

Потому-то и трудно дать определение артхаусу, что критерий оказывается внеэстетическим. Стилистическую же суть артхауса уловить чрезвычайно трудно. В конце концов, разве есть что-то общее, например, у фильма Питера Гринуэя, пародийной поделки категории «Б», американской черной комедии и европейской экзистенциальной драмы? Оказывается, есть. Артхаусный фильм -- это всегда задача, поставленная перед зрителем. Он не позволяет нам смотреть на экран в нарциссическом самоудовлетворении, но навязывает свои ритмы восприятия, в том числе и физиологические. Смотреть такое кино часто дискомфортно, но ломка привычных схем считывания информации приводит к высвобождению энергии. Эту стихийную энергию новых форм надо уметь уловить и освоить, но награда за душевную работу окажется весьма и весьма весомой. Подчинив свое дыхание и сердцебиение навязанному извне ритму, вы сумеете ненадолго стать другим, узнать, что такое мир без меня, без ловушек, которые расставляет на пути к реальности наше собственное сознание.

Две артхаусные новинки российского проката дарят вам эту редкую возможность. «Дьяволы» Кристофа Руджиа -- это больной фильм о больных героях. Брат и сестра (феноменальные роли непрофессиональных актеров Адели Анель и Венсана Ротьера), завсегдатаи исправительных колоний, живут в состоянии непрерывного бегства. Девочка больна аутизмом -- истерика от неосторожного прикосновения к ее коже, не выносящей чужих рук, мгновенно сменяется у нее мечтательной улыбкой, которая секунду спустя может обернуться приступом немотивированной агрессии или экстатическим танцем. Ритм фильма неровен, но властен, и, подчинившись его закону, зритель сможет со стороны взглянуть на свое так называемое здоровье.

Шедевр финского режиссера Аки Каурисмяки «Человек без прошлого» формально и качественно отстоит от «Дьяволов» на несколько световых лет, но и этот фильм воздействует прежде всего своим ритмом, преобразуя наше восприятие, саму нашу способность видеть и чувствовать. Пресловутая тормознутость «горячих финских парней» у Каурисмяки не просто материал для анекдотов, а особый ритм жизни людей, которые принадлежат себе в чуть большей степени, чем мы с вами. Это и есть артхаус. Это и есть кино, которое принадлежит искусству чуть больше, чем фильмы, которые не требуют от нас никаких усилий.