Фильмы надо смотреть, ничего заранее о них не зная. Не читая ни пресс-релизов, ни анонсов, ни имен на афишах. Не подозревая о сюжете, ни на что не рассчитывая и не надеясь. Только тогда появляется хотя бы призрачный шанс избежать расставленных самому себе ловушек восприятия. Увы, сделать это в условиях тотального информационного водопада чрезвычайно трудно. Еще труднее, если твоя основная профессия -- кинообозреватель ежедневной газеты. Тем ценнее те редкие случаи, когда входишь в кинозал, абсолютно не зная, что тебя ожидает. Об одном таком необыкновенном случае я и хочу рассказать.

В последний день Берлинского кинофестиваля я собирался пойти на ретроспективу Фридриха Вильгельма Мурнау, но на фильм «Табу» (последняя работа классика, уникальный синтез этнографического документального фильма о полинезийском племени и экспрессионистской любовной драмы) не попал -- желающих оказалось больше, чем мест. Чтобы скоротать время до следующего сеанса, зашел в соседний зал на программу «Перспективы немецкого кино». Зашел на начальных титрах (пропустив название и фамилию режиссера) -- и просидел на ступеньках до самого конца, не в силах оторвать взгляд от экрана, не в силах поверить собственным глазам. Мне, конечно, приходилось слышать, что немецкие комедии -- товар в высшей степени специфический, рассчитанный исключительно на внутренний рынок, но действительность превзошла все ожидания. Никаких внятных комментариев я по поводу увиденного предложить не могу. Мой, с позволения сказать, «критический аппарат» оказался совершенно бессилен -- чувство непривычное, освобождающее и даже эйфорическое. Поэтому ограничусь подробным пересказом сюжета -- надеюсь, история покажется вам поучительной.

Итак, когда отмелькали титры, на экране возник главный герой по имени Мартин, принимающий таблетки. В ответ на заботливый вопрос брата герой пояснил, что у него распухло яичко, доктор прописал ему лекарство, но оно не помогает -- яичко все пухнет и пухнет, а второй раз идти к врачу он боится. «Ничего, -- успокаивает его брат (в этот момент они едят какую-то невкусную и нездоровую пищу у лотка с берлинской шаурмой), -- у меня есть знакомый доктор. Сейчас он приедет и тебя проконсультирует». Через минуту к братьям подкатывает «скорая помощь» с включенной мигалкой, и оттуда выскакивает жизнерадостный врач, на ходу надевающий резиновые перчатки. «Ну, показывай свое хозяйство», -- кричит врач и инспектирует распухшее яичко при всем честном народе, в двух шагах от станции метро. «Эээ, да здесь необходим анальный осмотр, -- сообщает диагност. -- Вот только вазелина у меня с собой нет». Тут взгляд его падает на бумажную тарелочку с политой кетчупом жареной картошкой -- и проблема решена. Он увлекает героя в кусты и энергично производит этот самый анальный осмотр -- правда, кетчуп оказывается острым. «Да у вас, батенька, раковая опухоль», -- констатирует врач и укатывает восвояси.

Действие фильма переносится в онкологический центр. Сначала врачи удаляют герою распухшее яичко, а потом собираются отрезать и второе, честно предупредив, что это может фатально отразиться на его способности к деторождению. Мартин противится повторной операции и выбирает химиотерапию. Он оказывается в одной палате с облысевшими фиолетовыми личностями, одна из которых почему-то лишена способности говорить (рак гортани?), а вторая коротает дни за просмотрами фильмов ужасов (то и дело за кадром слышатся вой бензопилы и фразы типа: «Посмотрим, как ты справишься со мной без ног!»). Через несколько дней лечения он становится внешне неотличим от своих соседей, и вот они уже сидят в больничном подвале и играют в карты (на каждой из карт наклеен вырезанный из анатомического атласа внутренний орган: рак желудка бьет рак почки, потому что с одной почкой прожить можно, а вот без желудка -- трудновато). «Где же твое отрезанное яйцо?» -- подначивает героя сосед по палате. «Понятия не имею», -- отвечает герой. «Что же ты за человек, если без боя отдал этим подонкам свое яйцо?» -- вопрошает сосед, и после недолгих препирательств Мартин заключает пари, что сумеет вызволить отрезанный орган из лап врачей-убийц. Награда победителю -- поцелуй Сюзанны, миловидной фиолетовой девушки, еще одной пациентки химиотерапевтического отделения.

К этому моменту в соседнем зале должен был начаться трехминутный фрагмент из утраченного фильма Мурнау «Сатана» (1919) -- лакомство, которым едва ли способен пренебречь любой уважающий себя любитель кино. Но уйти с просмотра, не выяснив судьбу яичка, я себе позволить не мог.

... Герою становится лучше, и его отпускают на выходные домой. Родители явно не способны смириться с мыслью о постигшем его недуге и обращаются с сыном, как с прокаженным. За обедом Мартина начинает рвать отвратительной фиолетовой жижей, которую тут же принимается поедать проворная домашняя собачка. Родители кидаются устраивать собачке промывание желудка и чистить ковролин, а разочарованный герой уходит обратно в больницу, где обнаружит, что Сюзанну, с которой у него к тому времени установились романтические отношения, перевели в реанимационное отделение. Этой ночи она не переживет, и герой в компании с двумя соседями по палате отправится в крестовый поход за яичком. Под видом мертвецов, на каталках под белыми простынями, они проникнут в отделение патологии (мимо сторожа, оказывающего свежим покойникам недвусмысленные знаки внимания) и найдут отрезанное яичко. Мартин подойдет к трупу Сюзанны, чтобы получить свой выигрыш, а яичко друзья похоронят в больничном парке. Во время церемонии похорон одному из соседей Мартина станет плохо, и он упадет замертво на свежевскопанную могилу со словами: «Мы все-таки им показали». На следующее утро героя выписывают. За ним приезжает брат на битом стареньком «Мерседесе» и увозит его вдаль по осенней аллее, а в это время на переднем плане собачка разрывает яичную могилу и с аппетитом пожирает наформалиненный орган. Конец фильма.

Уже после сеанса я узнал, что фильм называется «Похитители яиц» (Eierdiebe), а снял его немецкий режиссер Роберт Швентке, получивший известность, в том числе и у нас, благодаря триллеру «Тату». Но, повторюсь, хоть как-то прокомментировать ленту Швентке я не в состоянии. Могу лишь предостеречь читателей, которым, будем надеяться, еще доведется увидеть эту картину на очередном Московском кинофестивале, от некоторых скоропалительных выводов. Во-первых, этот фильм вовсе не пошлая комедия, снятая на потребу самому невзыскательному зрителю, хотя именно на этот жанр настраивают сцены с анальным осмотром в кустах. Во-вторых, это не киноверсия произведений Владимира Сорокина, не отвязный хоррор-гротеск в духе «Реаниматора» Брайана Юзны, рассчитанный на искушенных фанатов жанрового кино категории «Б», -- при всей своей эксцентричности «Похитители яиц» удивительно простодушны и чисты, никаких кинематографических приколов и аллюзий там не сыщешь днем с огнем. В-третьих, при всем его простодушии фильм нельзя зачислить в разряд неумелых, непрофессиональных поделок. Он сделан по-настоящему лихо, с драйвом и чувством -- при всей дикости некоторых сюжетных поворотов. А когда герои под эффектные рок-аккорды несутся по подземным лабиринтам отделения патологии на передвижных стойках для капельниц -- в поисках отрезанного яичка, противиться странному обаянию этого несусветного фильма и вовсе нет никакой возможности.

Как и предупреждал, морали не будет. Что это было? А бог его знает. Но за современными немецкими фильмами я теперь буду следить еще пристальнее. Ибо нельзя не верить, что кино, способное так удивлять, может подарить миру парочку шедевров уже в ближайшем будущем.