С того момента, как камерные концерты в Бетховенском зале Большого театра потеряли подзаголовок «Пароль: Фиделио», то есть с начала сезона 2002/03, выступление английского хора Tallis Scholars едва ли не самый статусный вечер цикла. Разнообразные раритеты являются фирменным блюдом здешнего меню, но Tallis Scholars в борьбе за звание редкости поборет любого.

Во-первых, настолько богатой и убедительной культуры хорового пения, какая есть у англичан, нет ни в одной другой стране мира. На европейских сценах эта знаменитая традиция сама по себе заморская диковина. Другой вопрос, что по-настоящему она сложилась к XVII веку и предполагала прежде всего демократичные массированные звучания, в то время как знаменитый Tallis Scholars специализируется на более ранней музыке. Его излюбленный материал -- это прозрачное и до предела элитарное английское Возрождение.

Свое название хор позаимствовал у композитора Томаса Таллиса, а в репертуаре ученых и певцов, кроме партитур самого Таллиса, есть еще огромное количество музыки его ученика Уильяма Берда (единственного, чье имя должно быть известно местной аудитории), а также таких авторов, о существовании которых широкая европейская публика даже не подозревает. В Москве «школяры Таллиса», помимо нескольких нежнейшего покроя опусов самого Берда (в том числе одной из его знаменитых месс «Мессы на четыре голоса» и Ave Verum), спели произведения Роберта Парсонса и Роберта Уайта, сочинявших не столь стерильно, как Берд: пересечения и диссонансы в их партитурах тронули живостью. Еще исполнили очаровательную полифоническую песню Уильяма Корниша -- автора единственной в программе англоязычной вещи, и снова на схоластической латыни -- Таллиса на бис.

Преодолевая бархатно-красную и оттого глухую, как подушка, акустику Бетховенского зала, голоса «школяров» удивляли превосходной математической отточенностью -- тембров, нюансированного баланса, интонации и фразировки. Тембральная прозрачность и бесплотность звучания хора сделана из сочетания пронзительных безвибратных сопрано, необычной комплектации альтов (женское меццо-сопрано и мужской контртенор, сливающиеся в один очень изысканный тембр), тенорового задора и негустой басовой гибкости. Отстроенность баланса и строгость вокальных форм вместе с изящной фразировкой получаются, видимо, оттого, что руководитель хора, Питер Филлипс, не только музыкант и не только оксфордский ученый, автор респектабельных трудов, в том числе книжки «Английская духовная музыка 1549--1649». Он еще и редактор-консультант старейшего музыкального издания Европы The Musical Times. К тому же, кроме постоянной музыкальной колонки в The Spectator, он долгое время вел еще колонку про крикет. При таком многостороннем знании руководителем английских специалитетов звучание «школяров» просто не могло не стать глубоко знаточеским с одной стороны и внешне соблазнительным -- с другой. Все 30 лет существования их непременно именуемые «ангельскими» голоса ценят элитарные слушатели и поклонники выросших в хоре знаменитостей, вроде контратенора Майкла Чанса, а также публика Стинга и Маккартни (хор выступал с обоими).

Подобно другим английским вокальным специалистам с мировой известностью, например Hilliard Ansamble, хор Tallis Scholars иногда позволяет себе расширять собственное эстетическое пространство и заниматься даже современной музыкой. Но тем не менее похоже, что красивая стилистическая стерильность, способная обескураживать и завораживать слушателя своей ортодоксальностью, является основной чертой английских «школяров». Остается только пожалеть, что в акустически не подходящем зале эта тщательно стерилизованная красота не могла не потерять заметную долю своих музейных и магических достоинств.