Уход с исторической сцены государства Югославия, которое мы хоронили на прошлой неделе, означает кончину и самой идеи «югославизма», некогда демократической и совпадавшей со стремлением к национальному самоопределению и освобождению от чужеземного угнетения. В середине XIX века это была альтернатива национализму каждого отдельно взятого славянского народа. В конце ХХ -- начале ХXI веков общеюгославская государственность выполнила историческую роль и ушла в прошлое. Хотя, конечно, рассуждать о внешнем «заговоре» против Югославии и тосковать по «добрым старым временам» будут еще долго.

Ностальгические воспоминания об ушедшем в прошлое государстве (причем Социалистической федеративной республике Югославия (СФРЮ) Тито, а не Союзной республике Югославия (СРЮ) Милошевича) свойственны югославам, пережившим по разные стороны вновь проведенных границ ужасы военного времени. Они все еще не могут забыть, сколь высок был уровень их жизни, каким уважением пользовалась их страна, как легко и просто было им разъезжать по миру. Но успехи «титовской» Югославии были связаны не с эффективностью «самоуправленческого социализма», а с тем, что в годы «холодной войны» Югославия играла роль «альтернативы» и «посредника» и активно пользовалась помощью и Запада, и Востока. А «самое успешное в мире решение национального вопроса» достигалось жесткими репрессивными методами. Этому способствовала и вполне реальная (1948--1953 гг., 1971 г.) советская угроза.

Теперь дальнейшее развитие событий в Сербии и Черногории, образовавших сейчас совместное государство СиЧ, зависит от внутриполитического развития обеих республик. И в Белграде, и в Подгорице у власти находятся реформистски и демократически настроенные политики, которые, при всех противоречиях и слабостях, решительно подвели черту под прошлым. После ухода с политической сцены Слободана Милошевича объективных предпосылок для возникновения сербо-черногорского конфликта не существует, и прекращение существования Союзной республики Югославии станет, по-видимому, предпоследним, мирным и легитимным наконец, этапом десятилетнего мучительного кровавого распада многонационального югославского государства.

В обеих республиках, даже в Сербии, постепенно понимают, что Югославию было невозможно сохранить, что независимые государства могли бы быстрее и эффективнее решить проблемы переходного периода. Судьба общей государственности обеих республик будет зависеть не в последнюю очередь от того, насколько эффективно заработает реформированная экономика и насколько быстро будут привлечены иностранные инвестиции. В обеих республиках должны укрепиться реформаторы и модернизаторы, выбравшие путь в Европу. Путь этот не будет легким.

Сербия и Черногория сделали своей европейский выбор. При этом в государственно-политическом смысле они будут все меньше и меньше соприкасаться друг с другом. Обретение Сербией и Черногорией независимости будет способствовать нормализации отношений между ними, окончательному размежеванию двух родственных, но все же разных народов. Постепенно прекратятся и разговоры о том, что-де черногорцы -- это сербы и что черногорцев как нации и государства не существует.

Естественно, из европейского пасьянса не исключишь и Россию. Оба премьера: Сербии -- Зоран Джинджич и Черногории -- Мило Джуканович -- заинтересованы в активности России, которая, однако, должна сыграть новую роль. Поддержкой реформаторских сил на постъюгославском пространстве Россия могла бы хотя бы частично искупить свою вину за поддержку режима Милошевича, который превратил в 2000 году федеративную СРЮ в централистское государство, поставил сербов и черногорцев на грань столкновения и принес столько несчастий сербскому народу. Судьба Сербии и Черногории еще раз доказывает, что время «славянских государств» безвозвратно ушло в прошлое. Их опыт может стать примером и предостережением России и Белоруссии.