Перед предпремьерным показом возрожденного «Норд-Оста» не покидало жутковатое ощущение: не верилось, что войду в зал, где трое суток томились заложники, и смогу, «отключившись» от страшной предыстории, просто смотреть спектакль. Казалось, что жизнерадостная атмосфера «Норд-Оста» покинула эти стены вместе с первыми выстрелами террористов.

Однако даже неизбежные траурные венки и горящие свечи на подступах к Театральному центру, машина инженерно-саперного отряда милиции на автостоянке, металлоискатели у входа не шокировали, а смотрелись необходимыми атрибутами спектакля, который умирал, но все-таки выжил. Внутреннее же убранство центра не только не соотносилось с картинками из октябрьских телерепортажей, но и могло посостязаться в красоте и комфорте с интерьерами самых шикарных столичных театров и концертных залов. Множество ярких ламп, хромированные стены, зеркала, блестящий паркет, удобные диваны в гардеробе; молодые, улыбающиеся, предупредительные работники зала; затейливые бутерброды и разнообразные фруктовые корзиночки в буфете -- помилуйте, а был ли когда-то нарушен этот мирный и уютный порядок? Казалось, что чудовищный теракт мог произойти где угодно, только не на Дубровке.

Перед пресс-показом в фойе прогуливались журналисты: российские, сразу же почувствовавшие себя раскованно, и иностранные, пытающиеся унять нервный блеск в глазах и дрожь в голосе. Пресс-конференция развеяла оставшиеся сомнения: спектакль не превратится в борьбу со зловещими ассоциациями. Журналистов собрали в обновленном зрительном зале. Перепланирован он полностью. (Автор и продюсер мюзикла Георгий Васильев заметил, что даже его родители не сразу смогли найти свои места на прогоне «для пап и мам».) Красные кресла заменены на серо-голубые, построен подвижный бортик у оркестровой ямы, дабы музыканты могли видеть зрителей. Новый занавес, сделанный в виде железных дверей самолетного ангара, расписан под облачное небо с парящими в нем самолетами, причем крыло самого большого из них украшает номер той самой машины, на которой Чкалов пролетел над Северным полюсом.

Создатели мюзикла (барды Алексей Иващенко и Георгий Васильев, дирижер-постановщик Ара Карапетян) и ведущие актеры (Екатерина Гусева -- Катя Татаринова, Андрей Богданов -- Саня Григорьев) заявили, что у них не было сомнения в том, что спектакль нужно восстановить: «Мы знали: несмотря ни на что, нам нужно это сделать. Дух «Норд-Оста» -- дух дружбы, верности, любви -- жил в нас; благодаря «Норд-Осту» мы продолжали быть вместе. Мы находили силы в его словах и музыке и знали, что нашим зрителям он нужен не меньше, чем нам». Норд-остовцы не стали менять сцену не только по финансовым соображениям: «Мы все-таки решили вернуться в наш родной дом, как возвращаются в разрушенный войной город, чтобы его отстроить, наполнив улицы светом и радостью».

Здание и впрямь «отреформировали» так, чтобы ничто не напоминало об октябрьском ужасе. Не менее важно было «высветлить облик самого спектакля». Коллектив остался практически прежним -- из труппы ушли лишь повзрослевшие дети. Не изменились либретто и музыка. Усовершенствованы основные элементы постановки: оркестровка, хореография, световое оформление, декорации, костюмы. Изменился девиз спектакля: к прежней «Истории любви» добавилась «История страны». «Во-первых, это каверинская история о двух капитанах, затрагивающая продолжительный период истории нашей страны, во-вторых, «Норд-Ост» уже сам по себе стал частью новейшей истории России», -- говорит Георгий Васильев.

Особенно остро, по словам актеров, стояла психологическая проблема перед выходом на сцену, но и ее волевым усилием удалось преодолеть: «Весь коллектив воспринял трагедию как личное оскорбление. Мы обязаны были вернуть атмосферу радости, добра, веселья в этот зал. И мы ее вернули. Три ужасных дня не смогли ее перекрыть». Андрей Богданов, правда, заметил, что все-таки остались некоторые мелкие детали, которые напоминают о теракте: в декорации, к примеру, «есть маленькая дырочка от пули, которую ничем не залатать». «Залатаем и дырочку», -- пообещал Васильев.