Недавно объявленный шорт-лист премии Ивана Петровича Белкина несколько озадачил «профессиональных читателей». В пятерке лучших повестей года наряду с опусами хорошо известных Марины Вишневецкой, Андрея Геласимова и Асара Эппеля и проходящего по «молодежной квоте» Ильи Кочергина обнаружилось «Встречное движение» доселе, кажется, в столицах не примеченного Юрия Горюхина, писателя, чья фамилия изящно аукнулась с именем премии. Как известно, «покойного Ивана Петровича» его «издатель» А.П. сделал автором не только пяти славных повестей, но и незаконченной «Истории села Горюхина». Памятуя об этом факте и сетуя на печальную стереотипность относительно молодой русской прозы, я и назвал заметку о «белкинском» состязании «Истории села Горюхина». Вовсе не имея в виду неведомого мне тогда писателя, опубликовавшегося в загадочном издании (журнал? альманах?) «Бельские просторы». (Напомню, что список лауреатов был «приклеен» к уже готовому тексту.) Как говаривал вослед Стерну все тот же А.П., «бывают странные сближения».

Первое, что должно сказать о Горюхине: в кагорту лауреатов он попал не для галочки. Не знаю, что еще сочинил ответственный секретарь ежемесячного уфимского журнала (все-таки так) «Бельские просторы», учрежденного кабинетом министров и союзом писателей Башкорстана, но «Встречное движение» -- повесть остроумная и обаятельная. Уверен, направь ее автор в «Знамя», «Октябрь» или «Дружбу народов», там бы обнаружилось «встречное движение». Что же до «горюхинства» в ином смысле, то его в повести куда меньше, чем у столичных (или позавчера перебравшихся в Москву) прозаиков. Кто-то из многочисленных персонажей Горюхина, конечно, полегоньку бедует (а пьют многие весьма вдумчиво), но тотальной чернухой и практически неотделимой от нее «сострадательной нежностью» к себе, любимому, здесь не пахнет. Как, мимоходом замечу, и у многих иных провинциальных (по прописке, а не по уровню работ!) писателей -- Нины Горлановой (Пермь), Александра Хургина (Днепропетровск), Николая Якушева (Вольск), Александра Титова (Липецкая область), Сергея Солоуха (Кемерово), Юрия Петкевича (Белоруссия), хорошо (слишком хорошо!) знающих о тяготах сегодняшней жизни, но совершенно не склонных к жалостливому скулежу.

Горюхин пишет о том, как «броуновское движение» обитателей большого (но тесного) города превращается (или не превращается) в «движение встречное». Мелькают персонажи, описанные то в добротно психологической, то в буффонно-масочной тональности -- спившийся учитель, пакостливый мальчуган, пенсионерка, вор-домушник, художник-авангардист, продавщица из бутика, свихнувшийся шахматный тренер, пожилой автолюбитель, доктор, девчушки с вечными пузырями жвачки, ушлый журналюга, вальяжная и знающая себе цену красотка, заезжий органист... Конечно, и криминальный авторитет с милицейским генералом обнаружатся -- какая же без них «современная повесть»? Парад аттракционов или вязь повседневности? Чехов или Хармс? Театр абсурда или мутные будни? Смех и грех или «музыка сфер»? Растолкуй, кто умный. (Только предварительно с собственным существованием разберись.) Знакомые, полузнакомые, вовсе незнакомые персонажи то и дело сталкиваются где угодно -- на детской площадке и в обезьяннике вытрезвителя, в трамвае и кафе, на изысканном концерте и в кондитерском отделе гастронома... Жизнь не ведает о собственной сюжетности, как не знают своей таинственной предназначенности друг другу симпатичный гуляка Грогин (несколько притомившийся от легкости артистического бытия) и красавица Даша (несколько притомившаяся от «правильного» чередования скандалов и примирений с неотличимым от прочих мужей мужем). А может, этой предназначенности и нет?

Вы угадали. После многих «не-встреч» Грогин и Даша встретились -- «на асфальтовом пятачке, там, где трамваи обычно выпускают своих истомившихся пассажиров». Улыбнулись друг другу. Грогин успел заметить сходство девушки с фотографией «ню», которую видел в квартире друга-художника -- и не зря, Даша это и была. И разошлись. «Грогин остановился около женщины, продающей семечки, и подумал: а куда, собственно, идти дальше?» Как это куда? За ней, милый, за ней! Кроме Хармса и Чехова, много что на свете есть! Читал ведь, небось, Средь шумного бала, случайно... От «открытых финалов» нынче мутит не меньше, чем полвека назад от победы «хорошего» над «лучшим». Все сбудется -- стоит только захотеть.