На всякий случай -- для тех, кто, буквально затаив дыхание, ждал обращения президента Буша-младшего к нации, -- осведомленные источники сообщили заранее, что президент США решил пока не объявлять о начале войны с Ираком. И вообще ничего особенного не скажет. Так оно и вышло -- они, видимо, знали. Зрелище 214-го обращения американского президента к конгрессу и нации все равно было, как всегда, великолепным: полный сбор всех лучших граждан, большинство государственных женщин -- в красном (так рекомендуют им их советники по связям с общественностью, потому что общественности по телевизору виднее ее героинь, когда они в красном), общая атмосфера приподнятости и радостного возбуждения, эмоциональный Буш, 70 оваций и 38 вставаний зала за один час (рекорд -- четыре вставания за одну минуту), несколько почти блестящих выражений, сильная кода с апелляцией к Богу, который не оставит Америку своей любовью.

По существу, прозвучала спорная внутриполитическая (вернее, внутриэкономическая) часть речи и бесспорная, но не новая -- внешнеполитическая. Буш традиционно заклеймил Ирак и войну действительно не объявил. Хотя дал понять, что объявление не за горами.

У Буша есть некоторые основания повременить: все эксперты единодушно сошлись во мнении, что смысла совсем уже спешить с войной нет, поскольку для приведения всех потребных для операции сил в регионе в полную боеготовность требуется, по расчетам Пентагона, как раз еще недели четыре. Еще одно, хотя и менее значительное, основание слегка притормозить -- строптивость староевропейских и азиатских союзников. Дело не в том, что без них начинать войну неудобно (Буш подчеркнул, что готов сразиться с Хусейном в одиночку), а в том, что без них -- дорого. То есть разбомбить Ирак подчистую, вместе со всеми потенциальными и реальными объектами, на которых производится и хранится оружие массового поражения, а также птицефермами и прочими достопримечательностями, США могут легко и сейчас безо всякой посторонней помощи. А вот со сменой режима и послевоенным обустройством Ирака дело, судя по всему, обстоит уже сложнее. Опять же, Джордж Буш, как следует из его речи, ничуть не сомневается в необходимости и возможности построения рыночной демократии в Ираке. То, о чем он не упомянул, это оценки ведущих специалистов, согласно которым минимальная цена военного присутствия в регионе -- 50 млрд долл. в год (и 100 тысяч человек в первые три года и 50 тысяч в последующие пять лет, соответственно).

Так что небольшой тайм-аут для Багдада, который с большой вероятностью ООН благословит на днях, весьма на руку не столько Багдаду, сколько США. Во-первых, есть еще время подтянуться в районе Персидского залива окончательно. Во-вторых, есть шанс попрессовать еще союзников и собственных налогоплательщиков на предмет присоединения и одобрения.

В остальном война -- дело, судя по всему, решенное. И обсуждать это решение практически бессмысленно. Как минимум, потому что с какой стороны ни обсуждай -- нет языка обсуждения. Вернее, там, где обсуждение возможно, оно излишне. А там, где царит полная неясность, не объясниться все равно.

Например, у будущей войны есть аспект административно-процессуальный, или дипломатический. В этом аспекте обсуждать проблему явно бесполезно. Только ленивый не уличил еще США в алогичности, слабости доказательной базы и пренебрежении такими фундаментальными принципами, как, например, презумпция невиновности. Нет логики в утаивании высокоценных разведданных от 108 инспекторов, пытающихся прочесать страну размером с гигантский штат Калифорния, никем (включая даже ленивого -- Тони Блэра) пока что не признаются достаточными чрезвычайно косвенные доказательства вовлеченности Ирака в процесс производства-консервации оружия массового поражения, ядерного оружия и разных прочих запрещенных видов вооружений. Колин Пауэлл, впрочем, пару дней назад уже высказался на этот счет недвусмысленно: перед мировым сообществом не стоит задача доказать, что Ирак виновен во всех вышеперечисленных грехах. Задача стоит перед Ираком -- доказать, что он невиновен. Понятно, что доказать это невозможно. Не столько потому, что у кого-нибудь вызывает сомнение злокачественность хусейновского режима, сколько потому, что доказать не-виновность, не-вовлеченность и не-причастность практически невозможно, о ком бы и о чем бы ни шла речь. Тем более что стилистика инвектив главного инспектора Бликса незаметно переместилась из области исчисляемого -- доступ к объектам, представляющим интерес для инспекторов, -- в область неизмеримого -- достаточного-недостаточного энтузиазма и явной-неявной доброй воли проверяемых.

Также бесполезно искать логику и в многообещающем заявлении Буша о том, что 5 февраля США обнародуют «железные» доказательства виновности Хусейна во всем (по слухам, это будут изобличающие тирана спутниковые снимки всего-всего, а также сведения о багдадских связях одного из приближенных Бен Ладена). Если эти доказательства действительно доказательны, то есть основаны на достоверных сведениях, то Саддам Хусейн точно знает о том, что именно знают американцы. Это означает, что терять ему буквально нечего, кроме его цепей (что ждут его где-нибудь в Гааге). Что в таком случае может удержать главного мирового злодея от необдуманных и эксцентричных поступков типа выливания одной скромной канистры жидкого антракса (или ботулизма) в незамутненные водопроводные системы какого-нибудь ключевого населенного пункта США (Великобритании, Франции, Германии) или того пуще -- применения в конце концов того самого ядерного оружия, которым, по словам Джорджа Буша, Хусейн таки обладает? Я бы не удержалась.

И уж совсем неуместно при таком раскладе получается рассуждать в терминах простой географической логики: где США -- и где Ирак.

Геополитическую логику, таким образом, явно следует оставить в стороне. Тогда следующим пунктом программы будет бизнес-логика. Схема проста и банальна. В Ираке есть нефть. Обильная разведанная и вообще пока неразведанная -- предположительно в больших количествах. Пока что иракская нефтянка является в основном сферой интересов старых и молодых европейцев -- Франции и России в первую очередь. Этим, с точки зрения приверженцев экономических объяснений, и обусловлен весь конфликт: США, как страна, где производят и эксплуатируют многолитражные автомобили и где наблюдается шокирующий избалованных американских налогоплательщиков экономический спад, хотят завладеть иракской нефтью, а европейцы не хотят делиться миром. Из «нефтяной гипотезы» вытекает вечнозеленый тезис о хищном американском ВПК, который, вступив в сговор с американской военщиной, толкает (возможно, физически) политический бомонд к рискованным военным решениям. К поиску простых экономических объяснений очевидно склонны и довольно многочисленные борцы за мир, регулярно навешивающие себе на грудь плакаты «Нет -- кровопролитию за нефть!».

Однако и бизнес-логика едва ли выдерживает критику. Кому, например, как не нам, россиянам, знать цену нефти, но зачем же стулья ломать? В том смысле, что бизнес-логика тем и прекрасна, что подразумевает возможность договориться путем торга, а не развязывания войны, грозящей перерасти в глобальную. В случае войны (с неизбежным бременем послевоенного обустройства завоеванной страны) краткосрочная маржа представляется недостаточной для того, чтобы оправдать переизбрание президента-завоевателя на второй срок, а для американского президента подобный риск не игрушки.

Есть еще одна линия, в которой можно пытаться усмотреть логику. Она носит название «папа». Во-первых, по всеамериканскому мнению, у Буша-младшего есть комплекс сына президента (это что-то вроде сына учительницы, только сильнее). Во-вторых, этот комплекс отягощается комплексом двоечника (папа-то был кругом отличник и не пил). В-третьих, комплексом возможного реванша во имя папы, которого до сих пор попрекают незавершенной миротворческой миссией на Ближнем Востоке. К тому же, как всем известно, Саддам пытался покуситься на Буша-старшего, а в Техасе такое не спускают. Есть свидетельства в пользу этой версии. Высокопоставленный американский бизнесмен, работающий сейчас в России и происходящий из Техаса, недавно по печальному случаю навестил малую родину и провел там три дня. В силу своего возраста и социального положения этот бизнесмен все свое детство дрался, играл в бейсбол, дружил и лазил по деревьям аккурат с цветом сегодняшнего республиканского бомонда США. Так вот, проведя с этим бомондом два дня в барах и ресторанах за типичными для всех думающих людей кухонными разговорами о смысле жизни, бизнесмен перед отъездом спросил: «А что это никто даже ни разу и не произнес слова «Ирак»?» На что получил солидарный ответ от местных политиков и интеллектуалов: «А что тут говорить? Парень пытался убить его отца. Этого довольно».

Впрочем, «папа-версию» можно скинуть со счетов как относящуюся к области подсознательного. Мало ли у кого какой эдипов или электров комплекс...

Есть еще одна, абсолютно табуированная в США тема -- связь грядущей войны с Израилем как политикоформирующим фактором. Нехитрое объяснение, которое предлагают (тайно) многие аналитики, гласит: на 90% политика США на Ближнем Востоке продиктована интересами и нуждами Израиля, а также угрозами ему. Почему? Потому, что удельный вес еврейского лобби в американской политике достаточно высок (равно как и удельный вес капиталов, аффилированных с этим лобби), а также потому, что евреи прекрасны.

Все три последние версии -- нефтяная, фрейдистская и еврейская -- в любом случае грешат тем же недостатком, что и хромая дипломатия США. Эти версии отказывают Бушу в презумпции невиновности так же, как он отказывает в ней Багдаду. Но Буш, согласитесь, куда симпатичнее и ближе. Даже Путину, которого традиционно подразумевают как в застилающей глаза страсти к иракской нефти, так и в патологической приязни к иракскому президенту. Недаром же во вторник Путин строго обратился к Ираку. Не нефти же (евреев, папы) ради США ввязываются в такую историю... И не ради того, чтобы заставить рядовых американцев забыть о том, что взорвавший Нью-Йорк Бен Ладен, похоже, жив и, может быть, даже невредим, невзирая на Ноmeland Security.

То есть даже если комбинация всех приведенных мотиваций имеет место быть, ими, увы, случай не исчерпывается. Увы -- потому что все эти версии носят хоть сколько-нибудь рациональный характер. А значит, с ними можно было бы иметь дело. Суть же проблемы, как представляется, заключается в том, что Буш, похоже, абсолютно верит в то, что говорит. Особенно, когда говорит о высоком. Иными словами, самая безнадежная версия такова: США во главе с их президентом одержимы искренней миссионерской страстью, ради которой пойдут на многое, как те старосветские миссионеры, которые плыли в Новый Свет, не щадя живота своего, чтоб нести слово божье аборигенам, а те их безжалостно ели, а миссионеры все равно плыли, потому что знали, ради чего. Крестовый поход или синдром «отца Лиги наций» Вудро Вильсона -- называть это можно как угодно. Сущность одна -- иррациональная вера в высокую миссию по обустройству Вселенной. Означает ли это бомбить города и веси, рискуя жизнями собственных сограждан, или распространять демократию мирным путем -- неважно. Цель оправдывает. Миссия взыскует строго: сказал «к маме», значит, к маме. Сказал сменить режим в Ираке с тирании на демократию, значит, так тому и быть. Не отказываться же теперь от обета (или епитимьи)? И если не мы, то кто же?

На этот счет из Буша-младшего можно привести столько цитат, что не хватит всех газетных полос, а Вудро Вильсон перевернется в гробу от зависти к коллеге. Свежайшая цитата гласит: «Выбор истории пал на правильную страну. Мы призваны защитить безопасность нашего народа и надежды всего человечества. И мы принимаем эту ответственность...» Тут уж ни убавить ни прибавить.

Совершенно непонятно, как действовать в этой ситуации членам международного сообщества, не участвующим в миссионерской деятельности. Остановить США практически не представляется возможным: вера (пусть даже и припахивающая нефтью) -- сильная штука, и стоять на пути у нее вроде как не следует. Стоически же отнестись к чужому крестовому походу на опасно приближенной территории трудно. Да к тому же, сохраняя важное лицо. А ведь что-то делать придется, чтобы не поиметь сраму и других, более серьезных неприятностей, -- то ли присоединяться без фанатизма, то ли еще что. Над этим, очевидно, и следует сейчас ломать голову как устаревшей (по определению Рамсфелда) Европе, так и России с Китаем.

Накануне бушевского выступления американские СМИ уже совсем были переполнены Ираком и президентом. Ларри Кинг имел телебеседу со знаменитым журналистом Бобом Вудвортом (который когда-то прославился вскрытием уотергейтского скандала, а сегодня является суперпаркетным журналистом, недавно выпустившим в свет толстенную книгу Bush at War). Вудворт поделился с телезрителями некоторым количеством аудиозаписей бесконечных интервью, взятых им у Буша. В одном из них нынешний хозяин Белого Дома определяет свою функцию президента как calcium of the backbone. Если переводить буквально, как «кальций позвоночника», то получается типичный остеохондроз. Если переводить по существу, то «соль земли». Безусловно, это определение экстраполируется на подведомственную Бушу страну.

Как представляется, сегодня перед мировым сообществом стоит выбор -- решить: так соль земли или остеохондроз? Тяжелый выбор. Глобальный кризис, похоже, теперь выражается по-новому. Решения всемирной важности из плоскости причинно-следственных связей и ядерных паритетов перемещаются в тонкую область «верю не верю». Это вызов нового типа.

И последнее: жить в Вашингтоне после обращения Буша к городу и миру стало немного неуютно. Физическая уязвимость богоизбранной нации ощущается кожей.