Внеочередные парламентские выборы в Израиле -- повод вспомнить о том, как строились отношения между Москвой и Тель-Авивом. С первых дней появления на свет Государства Израиль СССР вел непростую политику. Достаточно вспомнить, что дипотношения между странами, прерванные после арабо-израильской войны 1967 года, возобновились только в октябре 1991-го после коренных перемен в Кремле. Но мало кто знает, что попытки наладить отношения предпринимались и ранее.

Однажды, в сентябре 1981 года, министр иностранных дел Громыко спросил своих сотрудников: какие отношения существуют у нас с Израилем? Ему доложили (и это был, наверное, самый короткий доклад в истории советского МИДа), что отношений с Израилем нет: ни дипломатических, ни экономических. Только изредка, во время визитов в Нью-Йорк на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Громыко встречался с министром иностранных дел Израиля. Да были еще эпизодические контакты по каналам КГБ.

Примерно в те же годы Громыко, напутствуя меня при назначении заведующим ближневосточным отделом МИДа, сказал: «Советский Союз одним из первых признал независимость Израиля. Когда в 1948 году политбюро проголосовало за признание еврейского государства, Сталин сказал: «Мира здесь больше не будет». И был прав. Пока на Ближнем Востоке царит вражда, мы там нужны. Борясь за независимость, Израиль бросил тогда вызов арабам, за которыми стояли колониальные державы, и мы его, естественно, поддержали. Поэтому с Израилем у нас была любовь и дружба. Но роли быстро поменялись. Арабы поднялись на борьбу с колониализмом, а Израиль стал бастионом американского империализма. Соответственно поменялись и наши приоритеты».

В этой фразе четко просматриваются две составляющие нашей тогдашней внешней политики: идеологическая, то есть поддержка национально-освободительных движений как первого шага к социалистической революции, и геостратегической, то есть расширение и укрепление военных позиций СССР по всему миру для борьбы с США и НАТО. На этой двойственной основе отношения развивались с так называемыми прогрессивными арабскими странами, а с Израилем -- демонстративно не поддерживались. Все сводилось к поддержке арабов и отказу от установления нормальных связей с Израилем, хотя признавалось его право на существование как независимого государства.

Однако политика эта в итоге оказалась тупиковой. Лучше всего это показала Женевская конференция по ближневосточному урегулированию. Арабы соревновались друг с другом, кто займет более жесткую позицию. Израиль не проявлял ни малейшей склонности к компромиссу. Поначалу СССР это вполне устраивало. Но когда Вашингтону удалось повернуть дело к сепаратной договоренности Израиля с Египтом в Кемп-Дэвиде, Москва оказалась не у дел: структура мира на Ближнем Востоке начала формироваться без участия СССР.

Все упиралось в решение палестинской проблемы. Мидовские специалисты неоднократно предлагали тогда взять инициативу в свои руки. У американцев есть загородная резиденция президента США Кемп-Дэвиде, доказывали они, а у нас есть «Завидово» -- загородная резиденция Генерального секретаря. У американцев нет ключей к решению палестинской проблемы, нет отношений с Организацией освобождения Палестины. А у нас есть. Почему бы нам не пригласить премьер-министра Израиля Бегина и Ясира Арафата в «Завидово» для решения палестинской проблемы? Это будет взрыв бомбы похлеще, чем кемп-дэвидская сделка американцев.

Основания для этого были. Израиль давал понять, что мог бы признать ООП, если палестинцы в свою очередь признают право Израиля на существование. Палестинцы колебались, но Арафат определенно склонялся к этому. И тут СССР мог бы сыграть роль посредника в установлении мира на Ближнем Востоке. Но для этого нужно было одно -- установить с Израилем нормальные, дипломатические отношения. И Громыко был не против. Но после беседы с другими членами политбюро он вернулся в МИД явно не в настроении и сказал: «Устанавливать отношения с Израилем мы не можем. Народ нас не поймет».

Сделка в «Кемп-Завидово», как окрестили ее мидовские острословы, не состоялась. Установление отношений с Израилем было надолго отложено. А структура мира и безопасности на Ближнем Востоке стала формироваться без участия СССР и без учета его интересов.