В российско-украинских отношениях, как выяснилось, были проблемы, о которых никто не подозревал и которые вчера благополучно разрешились.

Так выглядит история с подписанным в Киеве Владимиром Путиным и Леонидом Кучмой договором о государственной границе между Россией и Украиной. Очевидцам этого события оно показалось сенсацией. Еще накануне вечером этот документ не значился в числе тех девяти соглашений, что были готовы к подписанию. Цифра девять фигурировала и в разговоре между собой сотрудников протокольной службы Кремля, свидетелем которого оказался ваш корреспондент.

И вдруг вчера за пару часов до церемонии подписания совместных документов, когда еще продолжались переговоры российской и украинской делегаций, в кулуарах администрации президента Украины заговорили о пограничном договоре, текст которого был подготовлен к 10 часам утра. Все произошло так внезапно, что этот документ, отнюдь не секретный, не успели даже размножить для прессы.

Сенсация была просто необходима и Москве, и Киеву. Ну, действительно, нельзя же было говорить о решительном прорыве в отношениях между Россией и Украиной, ограничившись соглашениями в области молодежной политики, производственной кооперации, здравоохранения или сотрудничества в области предупреждения заболеваний СПИДом. Нужны были серьезные политические договоренности, скрепленные самими президентами. Так, видимо, и возникла идея подписать рамочный договор о госгранице в дни пышно отмечаемого открытия года России на Украине.

Как заметил в интервью газете «Время новостей» министр иностранных дел Украины Анатолий Зленко, договор фиксирует результаты четырехлетних переговоров о делимитации лишь сухопутного участка (2063 километра) российско-украинской границы, проходящего через две сотни населенных пунктов. Что же касается морских участков, лежащих на поверхности Азовского моря и Керченского пролива, то эта проблема отложена на «потом». И вряд ли к ней вернутся в ближайшее время. Дело в том, что здесь позиции Москвы и Киева принципиально расходятся. Если на Украине исходят из того, что граница должна пролегать как по дну, так и по поверхности, то в России согласны делить только дно, оставляя поверхность воды в общем пользовании двух стран. Здесь подход Москвы аналогичен ее позиции по принципам раздела Каспийского моря.

Кроме того, как указал глава украинского МИДа, есть небольшие расхождения сторон и по вопросу раздела национальных прибрежных зон России и Украины на Черном море. Киев считает, что линия раздела должна быть отодвинута в сторону восточного соседа на две с половиной морских мили. Но поскольку эти вопросы, заметил г-н Зленко, не кажутся принципиальными, решено зафиксировать уже достигнутые договоренности. Как изящно выразился президент Леонид Кучма, «здоровый компромисс был главным орудием в этом вопросе». А еще он выразил пожелание, чтобы с этого момента на Украине прекратились «разговоры об имперских амбициях России». Пожелание благое, но справедливости ради стоит заметить, что если такие разговоры и имеют место, то относятся они в первую очередь к энергетической политике России, а точнее, российского «Газпрома».

На эту тему ярко и образно высказался президент России. Говоря о процессе создания газотранспортного альянса с Украиной (никаких подвижек на этом направлении в Киеве обозначено не было), Владимир Путин выразился весьма энергично: «Как только началась реальная работа, закончился художественный свист и политическая трескотня». Очевидно, что эти слова были направлены в адрес украинской оппозиции. И чтобы окончательно развеять обвинения Москвы, будто бы требующей от Киева скорейшего создания газового консорциума, Путин раскрыл один секрет переговорного процесса. Оказывается, «украинская сторона стала нас даже подталкивать» в этом деле.

Тут пришлось объясняться уже и г-ну Кучме, мол, мы действительно заинтересованы в консорциуме, ведь Украина потребляет до 60% необходимого ей газа, покупая его в Туркмении, а газотранспортная система, проходящая через Узбекистан, Казахстан и Россию изношена, и ее пропускная способность нас не удовлетворяет. Но поскольку президентов как раз этих трех центральноазиатских государств в эти дни в Киеве не дождались, то его жалобы услышал только российский коллега. А он только и заметил, что «мы работаем с этими странами».