В начале фильма титры ползут по экрану вверх ногами и в зеркальном отражении, но публика свистит, топает ногами и костерит киномеханика совершенно напрасно. Механик не виноват, пленка вставлена правильно. Это просто французский режиссер аргентинского происхождения Гаспар Ноэ наглядно демонстрирует зрителям, что «время разрушает все» (этим титром закончится «Необратимость») и запустить его в обратном направлении можно только в кино. Любителям фильма Кристофера Нолана «Мементо» (равно как и бывшим отличникам, которые прилежно изучали инверсию хронологии в «Герое нашего времени») композиционный прием Ноэ не покажется верхом оригинальности. Действие в «Необратимости» развивается в обратном порядке. Десять последовательных сцен, каждая из которых (кроме первой, разумеется) хронологически предшествует предыдущей, расскажут простую, как кровь, историю. Прекрасная женщина (Моника Беллуччи) становится жертвой зверского изнасилования; ее возлюбленный (Венсан Кассель) мстит за злодеяние. Начнется картина с мести -- жесточайшей драки в подпольном гей-притоне, а закончится любовной идиллией, участники которой и не подозревают о том, какую пакость заготовил для них сценарист.

«Необратимость» была приглашена в конкурс прошлогоднего Каннского кинофестиваля и вызвала у французской прессы примерно такую же реакцию, как «Одиночество крови» -- у наших родных кинокритиков. Жесткому жанровому кино, снятому не без формальной изобретательности, решительно отказали в праве соревноваться с «Пианистом» и «Русским ковчегом». И совершенно напрасно. Фильмы, подобные «Необратимости», ничего особенного собой не представляя, тем не менее способны напомнить о том, зачем зрители ходят в кино. Это типичный exploitation film -- «кино эксплуатации», которое радостно потакает самым низменным и примитивным желаниям публики. Главное, чтоб было, что эксплуатировать. Ну а с этим у Ноэ все в порядке. Он на полную катушку использует красоту Беллуччи, незаурядное актерское дарование ее мужа Венсана Касселя, их имидж самой звездной и сексуальной пары Франции и, наконец, свое собственное режиссерское воображение. И пусть примитивный сценарий и навязчивое визуальное решение (ручная камера суматошно мечется в темных закоулках парижского андерграунда) не выдерживают никакой критики, фильм гарантирует порцию адреналина.

...Особенно забавным показалось каннское соседство «Необратимости» с «Русским ковчегом» Александра Сокурова. Вроде бы два полюса, две противоположности. С одной стороны, десятиминутное изнасилование в подземном переходе. С другой -- духовность и вечные ценности. Меж тем формальное решение двух фильмов едва ли не идентично: и тот и другой сняты одним планом (в «Необратимости» склейки есть, но тщательно замаскированные), и тот и другой построены как эффектные, визуально избыточные экскурсии (только в «Ковчеге» нас проводят по музейным залам, а в «Необратимости» -- по притонам парижского дна).

Поставив эти фильмы рядом, каннские организаторы обратили внимание именно что на обратимость «движущихся картинок». Они -- что дышло. Хочешь -- пускай в одном направлении, хочешь -- в другом. Хочешь -- снимай голую правду, хочешь -- наслаждайся демиургическим компьютерным всевластием. Хочешь -- думай о вечном, хочешь -- буди в благопристойном зрителе инстинкты эротомана, вуайера и садиста. С последней задачей, надо сказать, Гаспар Ноэ справляется очень и очень неплохо. Гораздо лучше, чем Александр Сокуров -- с вечностью.