Introdans стал первой иностранной балетной труппой, появившейся на Новой сцене Большого театра. Сцена эта после того, как начальство пересмотрело планы ремонта и решило не закрывать надолго главное здание, потеряла черты планируемого лагеря оперно-балетных беженцев и обрела статус экспериментальной площадки. Таким образом, привезшая свою недавнюю премьеру голландская труппа невольно была поставлена в грядущий ряд экспериментаторов и новаторов, чего вовсе не ожидала.

Вряд ли Тону Виххерсу и Руту Воринсхолту, руководителям Introdans, путь их театра кажется сколько-нибудь экстремальным. Не тот темперамент и не те задачи. (В момент создания, тридцать лет назад, главными устремлениями театра были просветительские: Introdans -- это «введение в танец». Многое и осталось.) Балеты, которые ставит сам Виххерс (например, привезенный «Палимпсест» на музыку Симеона тен Холта) гнут и плавят классические позы, оказываясь своими в постмодернистском пространстве. Приглашенным хореографам (Нильсу Кристи с вагнеровскими «Пятью поэмами») и Эду Вебе с генделевским «Мессией») милее неоклассика в разных ее изводах. Но при всей разности стилистики и сюжета трех балетов о взаимоотношениях ангелов с человечеством (ригористское требование, всепонимающая нежность, снисходительная власть) нет одного мотива, который вечно возникает у наших хореографов при сочинении спектаклей о высшей власти. Нет ни намека на бунт.

Нет бунта художнического: хореографы работают в плотном поле притяжений больших и малых голландцев от Килиана до ван Манена, взаимовлияние ощущается, но не тяготит (прессуется в культурный слой). И нет бунта человеческого -- а против чего, собственно, бунтовать-то, стены для прошибания лбом (вроде «ветеранов сцены», твердо знающих, что все новое -- плохо) просто отсутствуют.

Кроме трех знакомых уже балетов Introdans привез пятиминутную игрушку Парсонса -- «Пойманный». Это скорее аттракцион, чем танец в прямом смысле слова: в кромешной тьме стреляет светом стробоскоп и сотню раз подряд застает танцовщика в прыжках над сценой. Словно серией моментальных фотографий машут перед промаргивающимися зрителями -- эффектно, в общем, но к танцам отношения не имеет. (Некий, идолопоклоннический, смысл появляется тогда, когда на сцене -- супертанцовщик, «на которого» пришли поклонники, как это случается в Штатах, когда «Пойманного» танцует Малахов; в данном случае это не так.) Но и здесь, вписав очевидную шоу-игрушку в стильно задуманную и тонко прочерченную программу, голландцы всего лишь подчеркнули степень своей свободы. До которой нашим балетным людям -- как всем нам, грешным, до ангелов.