В берлинском отделении Фонда Соломона Р. Гуггенхайма 17 января откроется экспозиция «Казимир Малевич. Супрематизм». Выставка во всех смыслах занятна. Начнем с того, что это первый проект, посвященный исключительно супрематическому периоду художественной карьеры гуру мирового авангарда. Напомним, супрематизмом Малевич именовал изобретенный им «новый живописный реализм», предполагавший «постройку форм из ничего», форм, «найденных Интуитивным Разумом». Сегодня такой «реализм» называется «абстракцией», ее законы одновременно с Малевичем постигали признанные великими Пит Мондриан и Василий Кандинский.

Во-вторых, важен выбор европейской столицы. Именно в Берлине в 1927 году была проведена единственная (если не считать «варшавской», устроенной по пути) прижизненная монографическая (и, что немаловажно, именно супрематическая) выставка работ Малевича за рубежом. История с той давней выставкой очень драматичная. Малевич вывез в Берлин 70 картин. Вернуть их обратно в Россию не успел: срочно получил из Ленинграда письмо с приказом прибыть в СССР. Все картины остались на хранении у немецких друзей Малевича. Во время гитлеровской кампании против «дегенеративного» искусства коллекция не пострадала. Однако при бомбардировках Берлина погибли самые большие полотна. Остальные еще до войны были переправлены в Баварию и Ганноверский музей. В оный музей попала 21 работа: картины, гуаши, рисунки. Там их обнаружил директор Музея современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке Альфред Барр, собиравший по Европе абстракцию для новой выставки 1936 года. После встречи с «супрематическим» Северином Казимировичем у Барра от радости в зобу дыханье сперло. Под предлогом спасения он немедленно вывез произведения Малевича в нью-йоркский МоМА, где эти работы стали основой самой крупной зарубежной коллекции художника.

Можно догадаться, что первая берлинская выставка -- это первая глава неоконченного до нынешней поры детективного романа, действие которого проходит на больших и малых дорогах европейской цивилизации, в интерьерах аукционных домов, таможенных службах аэропортов, квартирах коллекционеров и депозитариях галерей. Уже в середине 90-х немецкий адвокат К. Туссэн нашел наследников Малевича (числом 31) и от их имени оспорил законность обладания полотнами мастера нью-йоркским музеем. МоМА выплатил наследникам 5 млн долларов и возвратил одну картину.

Малевич и криминал -- увы, сегодня эти слова произносят вместе чаще, чем даже «Малевич и супрематизм». Кажется, что куратор нынешней второй берлинской выставки Мэтью Дратт (хранитель хьюстонской Menil Collection) хочет положить конец разборкам с большой европейской дороги. Он рискнул соединить в одном пространстве вещи с безупречной репутацией из российских музеев (в частности, из Третьяковской галереи) с теми «малевичами», коих до недавней поры из соображений законности выставлять было нежелательно. Речь идет не только о работах из американских музеев. Сенсацией стало первое на Западе представление работ из коллекции младшего современника и друга Малевича историка русской культуры и литературы Николая Харджиева (1903--1996). Последние главы истории его собрания совсем темны, таинственны, полны неразгаданных загадок и опасных тайн. Уже с 70-х ХХ века годов харджиевские «малевичи» стали основными героями западного антикварного рынка. В 1977 году, получив приглашение на конференцию в Стокгольм, Харджиев принимает решение остаться в Европе и переправляет в Стокгольм несколько полотен Малевича для обеспечения своей жизни за границей. Однако в визе самому ученому было отказано. Картины же стали жить самостоятельной жизнью. Одна из них теперь украшает парижский Центр Помпиду.

Уехать за границу «насовсем» Харджиеву удается лишь в 1993 году. Заботу о своей коллекции он доверяет хозяйке известной в мире галереи современного искусства Кристине Бишер-Гмуржинске. С ее помощью другие работы того же Малевича покинули Россию и прибыли в Кельн. Сам Харджиев поселился в Амстердаме и передал картины «на вечное хранение» Гмуржинске за немалое вознаграждение. Ясно, что проблемы с законами начались уже с момента пересечения харджиевскими «малевичами» российской границы. Закончились ли эти проблемы по приезде всей коллекции Харджиева на Запад, вопрос деликатный. Так что рискованное соседство на новой выставке харджиевских «малевичей» с «малевичами» из Третьяковки -- смелая попытка «всех примирить, все сгладить». Легализовать. Принять. Ввести в благородное общество. Узаконить в правах.