Прошедший на Новой сцене Большого театра творческий вечер Илзе Лиепы «Жизнь без слов», Большому театру не принадлежал: мероприятие устраивал фонд имени Мариса Лиепы. Что обещало, как всегда, портрет великого танцовщика имперских времен на стене, сладковатые монологи его сына на авансцене и в финале вброс какой-нибудь попсы с обязательным предуведомлением публики: это, дескать, самое новое слово в искусстве. В общих чертах все так было и на этот раз -- с одним существенным исключением.

Предыдущие вечера освещали менеджерский талант Андриса Лиепы -- в центре внимания был он, «восстановленные» (на деле -- сфантазированные) им спектакли Михаила Фокина или поддержанная фондом не менее грубо сколоченная вариация на темы Оскара Шлеммера. Теперь акцент сместился: в центре внимания -- сестра, а не брат. Творческий вечер -- разумеется, «творческий отчет», как было сказано со сцены. Но за что отчитываться-то?

За двадцать три года большой борьбы и труда. Двадцать три года легендарного имени за спиной, масштабом обязывающего к непринятию скромной доли артистки миманса, в который Илзе была зачислена по окончании училища. Несогласие с природой, наделившей красотой и актерским талантом, но даже по минимуму не выдавшей необходимых для балета данных. Старания сделать собственные проекты на съемных площадках (смотреть на нее в «Федре» семь лет назад, например, было нескучно, но хореографы все были аховые). Отличная роль матушки Джульетты в Большом театре. И подарок небес -- приезд в прошлом сезоне Ролана Пети на постановку «Пиковой дамы», роль старухи графини -- только ее.

Вот артистка и отчитывалась -- за несбывшиеся мечты, бизнес брата, поиски удачи на стороне и нежданный подарок свыше.

За мечты отвечал несчастный Лебедь. Наверно, танцовщице хотелось дать свою трактовку раздробленному тысячей балерин тексту. В результате «умирающие» руки то хлопотали по-куриному, то вихлялись винтом сбитого вертолета. Ноги тоже вытворяли бог весть что, как-то странно загребая пол... С мечтами было покончено.

Участие в семейном бизнесе -- дуэт из «Шехеразады» (Золотым рабом был Ринат Арифулин). Неверная гаремная жена должна гнуться и виться вокруг любовника, хищно приказывать и сладострастно таять. Приказ у танцовщицы вышел, истома -- нет. Прямая, будто проглотившая прирезавший ее позже шахский меч, она отмаршировала длинный дуэт солдатом мавзолейного караула. (Правда, и раб не был способен вдохновить на любовные подвиги -- он всего лишь тяжеловесно отрабатывал программу.)

Не лучше было и с «новаторской» хореографией, в которой вечно находят себе пристанище недостаточно занятые в родном театре артисты, -- в шенноновской миниатюре «Вечность» два обнаженных до пояса крепких молодых человека всячески таскали артистку по сцене, в финале доставив ее ногами вперед к появившейся на заднике проекции портрета ее отца. В третьем отделении, перед началом которого Андрис Лиепа объявил, что ничего похожего сцена Большого театра еще не видела, сначала показали видеоклип, в котором Илзе Лиепа и некий сверкающий очами испанец обнимались под снегом, под душем и на сухом месте, а затем специализирующийся на мюзиклах хореограф Егор Дружинин предъявил «Город без слов» -- милую штучку, в которой его вышколенная компания отлично станцевала примерно то же, что танцует в «Чикаго», а Илзе Лиепа получила шанс продемонстрировать, как ей идет брючный костюм.

Значит ли это, что вечер был очень плох? Да, пожалуй. Что жизнь в искусстве не удалась? Отнюдь нет. К финалу прошли три дуэта из «Пиковой», где страшная, отчаянная и гордая графиня шарахалась от Германа (Николая Цискаридзе), мгновенно заполняла собой сцену и повелевала как героем, так и публикой (единственная часть вечера, когда в зале царила полная тишина). И маленьким отдохновением души было баланчинское па-де-де, станцованное бывшей прошлогодней стипендиаткой фонда Мариса Лиепы, ныне примой Берлинской оперы Полиной Семионовой с Артемом Шпилевским. Сделанное еще по-детски решительно и не без огрехов, оно подчеркнуло возникший элементарный пафос этого вечера.

Не надо браться за заведомо чужие роли. Надо отлично делать свои, пусть даже их немного. Помогать младшим. И перестать оглядываться назад на великий портрет. Тогда впереди еще что-то будет.