В четверг в Тверском межмуниципальном суде начались предварительные слушания по искам родственников трех погибших заложников и одного из музыкантов мюзикла «Норд-Ост» к правительству Москвы. Их требования будут рассматриваться первыми в череде многочисленных исков жертв теракта на Дубровке -- на сегодняшний день свои претензии предъявили 49 человек, а общая сумма компенсаций теперь составляет 48 284 500 долларов. О новых обстоятельствах этого дела корреспонденту газеты «Время новостей» Кириллу МИХАЙЛОВУ рассказал адвокат бывших заложников Игорь ТРУНОВ.

-- В четверг появилась информация, что вы располагаете некоей видеозаписью, сделанной в самом Театральном центре на Дубровке. Вы собираетесь использовать ее в ходе судебного процесса?

-- Да, действительно, у нас есть видеозапись, сделанная террористами. Мы будем использовать ее как доказательство страданий, которые испытывали заложники. Мы также собираемся привлечь к делу материалы, которые имеются у СМИ.

-- Планируете ли вы привлекать к делу материалы, свидетельствующие об ошибках властей в деле спасения заложников?

-- К нам стекается такая информация. Это информация о самом теракте, процессе спасения заложников и медицинском обслуживании жертв теракта, результаты посмертных экспертиз, объяснения оставшихся в живых заложников, свидетельства о работе органов местной власти. Как вы знаете, главу управы этого муниципального района отстранили от работы, начальника милиции сняли с должности. И там есть основания для таких мер -- это не просто поиски крайнего.

У нас есть и материалы, свидетельствующие о размере материальной помощи, которая была оказана не только пострадавшим в «Норд-Осте», но и другим жертвам террора. Там картина достаточно печальная, потому что эти цифры ничем не объяснимы. Родственникам погибших на Дубровке было выплачено по 100 тыс. рублей, родственникам погибших во время теракта в «Макдоналдсе» на Юго-Западной -- по 40 тыс. рублей. Родственники тех, кто погиб при взрывах жилых домов в Москве в 1999 г., получили по 15 тыс. рублей, а семьи тех, кто погиб при взрыве на Пушкинской площади в 2000 г., вообще ничего не получили. Здесь наблюдается достаточно странная динамика. Правительство Москвы говорит: «Мы сделали все, что могли». А где сделали? Перед Новым годом правительство Москвы выделило помощь детям погибших на Дубровке. А детям тех, кто погиб в других терактах, -- им ничего не надо давать? Получается, что если СМИ много говорят о жертвах теракта, детям что-то достается, а если пресса не привлечена, то, что же, помощь этим детям не нужна?

-- Как вы оцениваете вероятность того, что процесс объявят закрытым для прессы?

-- Вероятность велика, и объявление процесса закрытым может быть связано не только с тем, что в этом есть объективная необходимость. Просто в законе есть статья, которая предоставляет суду право сделать процесс закрытым. Это может быть обусловлено желанием судьи, чтобы журналисты не мешали, и судья может на законных основаниях воспользоваться этим правом. Хотя мы, конечно же, хотим, чтобы процесс был открытым и все могли познакомиться с теми материалами и доказательствами, которые мы будем предъявлять.

-- Если вернуться к материалам, которые свидетельствуют об ошибках властей, будете ли вы использовать их для критики действий ответственных лиц?

-- Дело в том, что параллельно расследуется уголовное дело, и этот вопрос остро встанет именно в рамках уголовного дела, где я тоже представляю интересы заложников. Это расследование в свою очередь кончится судом, и там действия властей должны будут получить полную и всестороннюю оценку. Сейчас же речь идет лишь о гражданско-правовом деле, к которому вопросы об ошибках властей не относятся.

-- На 16 января назначено первое слушание дела по существу. Будете ли вы, как и прежде, настаивать на отводе состава суда?

-- Конечно. Первое, с чего мы начнем, -- мы заявим отвод, потому что у нас нарушается один из конституционных принципов независимости суда. Правительство Москвы финансирует суды, доплачивает судьям, предоставляет им жилье, телефоны, что противоречит 124-й статье Конституции, в которой сказано, что финансирование всех судов в нашей стране осуществляется только из федерального бюджета. Это касается состязательности и равноправия сторон, о которых не может быть и речи, ведь наш ответчик доплачивает суду.

Но мы не питаем иллюзий насчет возможности отвода суду, потому что мы заявляем отвод судье, а рассматривает этот отвод сама судья. Высечет ли сама себя эта унтер-офицерская вдова? Я думаю, что конечно нет.

-- Порой создается впечатление, что вы затеяли этот процесс для саморекламы.

-- Я достаточно известный человек, я доктор юридических наук, профессор, у меня около ста научных трудов, по моим учебникам учатся студенты, поэтому я в рекламе не нуждаюсь. Написать хороший научный труд -- вот это я считаю хорошей рекламой, но эта реклама стоит трудов, времени и большого напряжения. У меня все есть, у меня есть клиенты, потому что такого уровня специалистов, как я, у нас единицы. Я имею в виду докторов юридических наук, которые оказывают практическую помощь.

Я взялся за это дело потому, что живу в этом городе и хожу в эти театры. Хотелось бы привести к единообразию систему норм, которая бы распределяла бремя тяжести, которое несут жертвы теракта, на все общество. Мы не можем позволить себе бросать нетрудоспособных и малолетних иждивенцев.

-- Считаете ли вы, что существующее законодательство, по которому компенсацию жертвам теракта выплачивает субъект федерации, недостаточно продуманно и требует изменений?

-- Я думаю, что субъект федерации должен отчасти нести определенную финансовую ответственность. Но законодательство нужно доработать в пролонгированном плане. Человек, который в результате теракта потерял трудоспособность, должен иметь достойную пожизненную пенсию. Для этого нужно свести воедино несколько финансовых потоков. У нас есть финансовая разведка, которая занимается розыском средств, на которые финансируется терроризм. Наша финансовая разведка входит в группу «Эгмонт», которая объединяет 79 финансовых разведок мира, и есть уже определенные достижения. Эти денежные средства должны быть направлены на компенсации ущерба жертвам террора. Разрозненная помощь предпринимателей и местных властей должна быть направлена в единое русло, как это сделано, например, во Франции. Там существует специальный фонд, который аккумулирует средства от борьбы с финансированием терроризма, средства государства и частных предпринимателей, и в каждом конкретном случае выплачивает определенную компенсацию либо пенсию.