Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), подписанный президентами России и США в мае 2002 года, как предсказывают некоторые аналитики, может потребовать компромисса между Думой и Владимиром Путиным. Прошедшие 17 декабря прошлого года закрытые слушания на совместном заседании комитетов по обороне и иностранных дел отчасти подтверждают эти опасения.

Президент внес в Госдуму предложение, состоящее из двух пунктов, -- ратифицировать договор, он вступает в силу с момента ратификации. Депутаты предлагают добавить перечень условий возможного выхода из договора на четырех страницах. Возможен и третий вариант: президентская формулировка остается, однако к ней добавляется постановление Госдумы с упомянутым перечнем.

Создана совместная рабочая группа из представителей Минобороны, МИДа и Службы внешней разведки. На январь наступившего года запланированы закрытые слушания, на февраль -- открытые. Предстоят дебаты, и нельзя со стопроцентной уверенностью прогнозировать их результат. Поделиться размышлениями на этот счет мы попросили генерал-майора Владимира ДВОРКИНА, главного научного сотрудника ИМЭМО РАН, советника «ПИР-Центра», бывшего до 2001 года начальником 4-го ЦНИИ Минобороны.

Московский договор о сокращении СНП -- безусловно, выдающееся достижение российской дипломатии. В результате его подписания как минимум на 10--15 лет будет сохранен стратегический ядерный баланс между Россией (для которой это последний признак сверхдержавы) и США, обеспечены поддержание стратегического диалога с Соединенными Штатами и достойная роль России в мире.

Договором подписанный документ можно назвать весьма условно. Вашингтон пошел на беспрецедентные уступки, согласившись считать договором свои планы развития стратегической ядерной триады, которые он принял более чем за полгода до майского саммита. И в Москве планы поддержания своих стратегических ядерных сил (СЯС) в перспективе на уровне 1500 боезарядов были объявлены задолго до подписания нового договора. По существу, президенты поставили подписи под собственными односторонними программами.

Складывается впечатление, что администрацию США не слишком беспокоят отношения с Россией в той области, которая всегда была основной повесткой дня в диалоге с СССР. По-видимому, поэтому они и согласились даже с такой, мягко говоря, словесной эквилибристикой, как замена СНВ на СНП (вооружения на потенциалы). Дело в том, что подписанный документ устанавливает равенство сторон по-прежнему только по количеству боезарядов, а к потенциалам, по существу, отношения не имеет. Потенциал -- это реализуемые в определенных условиях возможности, в частности войск и оружия. Представим для примера две мотострелковые дивизии по 10 тыс. человек в каждой, с одинаковой номенклатурой вооружения. Но одна из них имеет современное оружие и укомплектована контрактниками, которые занимаются только боевой подготовкой, а другая -- с устаревшим вооружением и призывниками, работающими на огородах и разыскивающими комитеты солдатских матерей. Нет смысла сравнивать боевые потенциалы этих дивизий.

Потенциалы стратегических наступательных вооружений подразделяются на контрсиловой (способность поражать ядерные объекты) и сдерживания (эффективность поражения административно-промышленных и военных объектов в ответных действиях). Представим для примера две группировки СЯС с двумя тысячами боезарядов в каждой, но одна с маломощными (100 килотонн тротилового эквивалента) зарядами, другая -- с тем же количеством боезарядов мегатонного класса. Одна -- с высокоживучими, трудно уязвимыми мобильными силами, другая -- с подводными ракетоносцами, подавляющая часть которых находится в базах, и с ограниченным числом ракет в шахтах, поражаемых в первом ударе. Нет смысла сравнивать их потенциалы. Кроме того, они зависят от точности, надежности оружия и систем боевого управления и т.п., о чем переговоры никогда не велись.

Но уж очень хотелось внести в новый договор что-нибудь пусть и не до конца додуманное, но обязательно свое. И представить подписантам и всем остальным как вклад в развивающееся партнерство. Однако все это лишь попутные замечания, показывающие прежде всего отношение США к новому договору и отчасти уровень компетентности при его подготовке.

Все же важность нового договора для нас нельзя преуменьшать. Он освобождает Россию от ряда ограничений на структуру и состав СЯС, позволяя без дополнительных затрат поддерживать стратегический ядерный баланс с США на уровне не менее 2000 боезарядов за счет оснащения наземных МБР многозарядными головными частями. Сохраняя при этом традиционный приоритет развития наиболее дешевой, эффективной и управляемой части ядерной триады -- наземной группировки МБР, включая ее мобильный компонент.

В условиях развивающегося стратегического партнерства и принятого президентом России безальтернативного курса на интеграцию с Западом ядерный баланс с США подчеркивает эксклюзивную роль России в геополитике и служит страховым полисом на случай непредсказуемого развития военно-политической обстановки. Поэтому договор конечно же нужно без задержек ратифицировать. А то, не дай бог, опять грянет обострение отношений типа «куриного» скандала или, еще хуже, новой войны в Персидском заливе. И, по аналогии с договором СНВ-2, ратификация будет отложена.

Теперь проблема (и в процессе ратификации, и после нее) будет заключаться в том, как разумно воспользоваться предоставленными возможностями и наконец-то сформировать рациональную программу развития СЯС, закрепленную в законодательном порядке. Дело в том, что до сих пор нет ясности в системе принятия стратегических решений, в том числе по СЯС. Не отменен указ президента России от 1998 г., установивший сбалансированный состав СЯС для условий договора СНВ-2. В августе 2000 г. Советом безопасности России определена навязанная Анатолием Квашниным и поддержанная Сергеем Ивановым программа, по поводу которой в СМИ высказано достаточно много резких замечаний, поскольку какие-либо оперативно-стратегические и технико-экономические обоснования для нее отсутствовали.

Этой программой предусматривалось ускоренное сокращение наземной группировки МБР. Кроме того, она была ориентирована на вступление в силу договора СНВ-2 и сохранение Договора по ПРО 1972 г., когда специалистам было очевидно, что ни того, ни другого не будет. После выхода США из Договора по ПРО руководство Генштаба объявило о продлении сроков эксплуатации МБР с разделяющимися головными частями (РГЧ), признав тем самым допущенные просчеты стратегического характера. Возникают вопросы: на основании каких решений, постановлений или указов должны развиваться российские СЯС сегодня? Как эти решения должны быть обоснованы? Закон о ратификации договора о сокращении СНП мог бы отразить этот вопрос.

Для надежного сдерживания России нужна прозрачная программа развития СЯС, адекватная складывающейся обстановке. В этом отношении ядерная политика и программы США могут быть примером, поскольку всегда известно, сколько будет МБР, подводных ракетоносцев, БРПЛ, стратегических бомбардировщиков, с какими характеристиками и т.п. Прозрачными являются ядерные программы Великобритании и Франции. Из официальных членов ядерного клуба только Россия и Китай закрывают свои программы. Тут уместен вопрос: в каком же направлении мы движемся, на Запад или на Восток?

Причины такой закрытости России объясняются не только традиционной секретностью, которая часто не только бессмысленна, но и вредна (особенно по отношению к СЯС, способность которых выполнять функции сдерживания должна быть для всех явной). Одна из причин нежелания демонстрировать программу развития СЯС -- уязвимость для профессиональной критики.

Еще совсем недавно подготовку программ развития СЯС, орбитальных группировок и т.п. проводили экспертные комиссии в составе главных конструкторов, основных военных специалистов во главе с ведущими учеными страны. Последняя программа СЯС, утвержденная президентом РФ в 1998 г., обоснована экспертной комиссией во главе с вице-президентом РАН академиком Николаем Лаверовым. Программа развития орбитальной группировки отрабатывалась аналогичной комиссией во главе с академиком Евгением Велиховым.

Подобную практику целесообразно восстановить и после утверждения президентом РФ скорректированной в соответствии с новыми условиями программы развития СЯС, ее можно было бы раскрыть по основным показателям. Целесообразно восстановить вклад наземной группировки МБР с РГЧ, а также переориентировать большинство стратегических бомбардировщиков на решение неядерных задач. Это позволит не только поддерживать устойчивый ядерный баланс, но и укрепить ослабленные силы общего назначения, хранить ядерные крылатые ракеты в резерве на случай непредсказуемого развития военно-политической обстановки по аналогии с тем, как планируют это США.