Вот он наконец железный повод для одной части страны облегченно вздохнуть, а для другой -- вздрогнуть: законопроект «О национализации» готов. Подготовлен тот его вариант, что готовился в недрах Минимущества как альтернатива всем шести аналогичным проектам, которые три последних года ходили по Госдуме. Вчера на правительственном варианте появилась последняя виза: свое «не возражаем» поставили в Министерстве экономразвития (МЭРТ), где имелись наиболее серьезные претензии по существу законопроекта. Сегодня документ поступит в аппарат правительства. Из него -- в Думу. А в том, что депутаты предпочтут именно правительственный вариант текста, немедленно забыв о шести прочих, замминистра имущества Сергей Моложавый не сомневается: «представители Госдумы в неформальных беседах подают такие сигналы».

Строго говоря, правительственный вариант закона «О национализации» к большевистскому захвату собственности любого рода вооруженными отрядами революционных рабочих и крестьян, солдат и матросов отношения не имеет. Кроме того, социалистическую национализацию терминологически верно было бы назвать реквизицией, то есть безвозмездным отъемом собственности в пользу государства.

Возмездность тем временем -- главная черта национализации, если подходить к ней юридически. И базовая посылка, содержащаяся в правительственном законопроекте. Единственное, чему в международной практике национализации в так называемых развитых странах противоречит российский законопроект, -- это то, что там она осуществляется для обеспечения функциональности экономической системы в экстремальных условиях. Но это вопрос вкуса: как знать, может быть, «экстремальные условия» -- лучшее определение нынешней экономики России.

В остальном же схема, предлагаемая разработчиками законопроекта, прописана весьма подробно и даже не фатальна с точки зрения собственника.

Решение о национализации предприятия, как гласит законопроект, «стратегически значимого для обороны и национальной безопасности», принимается постановлением правительства. Отобранный на конкурсе специалист оценивает предприятие без учета факта национализации и с учетом упущенной выгоды. Параллельно работает комиссия из представителей власти всех уровней и собственника, которая готовит отдельный законопроект по каждому предприятию. Тот принимается Думой в ходе работы над законом о бюджете или в виде поправок к бюджету, из которого собственникам будет выплачена стоимость предприятия. Здесь, кстати, г-н Моложавый видит основную преграду для превращения национализации в массовый процесс: «На это просто нет денег».

Те разногласия, что заставили Минимущества искать компромиссов с МЭРТ, не касались идеологии закона. Обсуждали, рассказал газете «Время новостей» замглавы МЭРТ Александр Маслов, юридическую форму, в которой может существовать национализированное предприятие: Минимущества настаивало на варианте казенного предприятия, а в МЭРТ предлагали АО. Ряд расхождений, в частности, по процедуре оценки части имущественного комплекса и по ограничению прав собственника на распоряжение своим имуществом, два министерства договорились утрясти в ходе работы над проектом.

Однако вся схема может стремительно изменить политико-экономическую направленность, если в законе будут лишь слегка изменены два момента. Это, во-первых, форма возмещения стоимости национализируемого имущества -- если вместо денег собственнику решат вручить государственные ценные бумаги (благо, есть аналогичный международный опыт в послевоенной Англии). И, во-вторых, может измениться формулировка оснований для национализации. Сегодняшнее «стратегическое значение» при всей широте смысла формализуемо. Стоит лишь добавить в определение гораздо более емкие экономические обоснования и тогда законопроект «О национализации» из документа вполне безобидного может превратиться в еще одну увесистую «дубину для олигархов».