Предположение, что президент Лукашенко в ходе визита в Москву встретится с Путиным, не вполне укладывается в представление о цивилизованной политике. Бывает, что президенты самых братских стран ссорятся и даже высказываются друг о друге вполне по-казарменному, как, к примеру, отозвался на днях пресс-секретарь канадского премьера о Буше. (Франсуаза Дюкро, которой теперь грозит отставка, назвала Буша «придурком» в присутствии журналиста за то, что вместо модернизации НАТО американский президент занимается глупостями типа войны с Ираком. -- Ред.) После таких эскапад наступает естественное, но вполне преодолимое охлаждение. Иногда на восстановление отношений требуется месяц-другой, иногда год.

Для нас с Белоруссией оказалось достаточно и нескольких недель. Конфликт был исчерпан сразу -- по той простой причине, что стороны уже отлично знают, что решения у конфликта нет. Лукашенко, надо полагать, с самого начала понимал, с каким сарказмом посмеются и в Москве, и в Брюсселе над его посулами сменить геополитическую ориентацию, вплоть до закупок газа у немцев или арабов. А в Москве понимают, что каким бы смешным ни выглядел лукашенковский шантаж, какими бы саморазоблачительными ни были его спровоцированные Москвой пассажи, ничего принципиально в ближайшее время в союзных отношениях уже не изменится.

Нервы у Лукашенко две недели назад, когда Москва объявила о подорожании газовых поставок в Белоруссию, сдали не случайно, и в Москве к этому отнеслись с пониманием. Кремль даже ничего Лукашенко не ответил -- его выслушали и убедились: Лукашенко понял, что в Москве на нем окончательно поставлен крест.

Взаимопонимание, однако, было достигнуто. Ведь обе стороны осознают: приговор вынесен с отсрочкой исполнения. То есть многолетняя игра с Лукашенко закончена, но никакой альтернативы Лукашенко нет. Из этого и следует исходить в ожидании другой игры, с другими правилами и другими людьми.

А других людей пока нет, в чем и состоит историческая закавыка.

После прошлогодних выборов у белорусской оппозиции, казалось бы, не было иных вариантов, кроме как формировать мощный антилукашенковский блок. Два флагмана оппозиции -- Объединенная гражданская партия (ОГП) и «Белорусский народный фронт» -- уже готовились к совместному выступлению на ожидающихся осенью местных выборах, но внезапно антисоюзная риторика Лукашенко запутала его оппонентов. Анатолий Лебедько, лидер ОГП, немедленно устремился в освобождаемую Лукашенко нишу. А вот народнофронтовцы не рискнули вызвать раздражение у «суверенной» части своего электората. Интерес Москвы к Лебедько, кажется, полностью иссяк после выдворения Немцова из Минска -- никаких сведений о новых контактах российских правых с единомышленниками из ОГП больше не поступает. Никаких иных серьезных собеседников в оппозиции не наблюдается.

«А есть ли признаки того, что в окружении Лукашенко обеспокоены поисками альтернативы?» -- спросил я у человека, неплохо осведомленного о настроениях, царящих в коридорах президентского дворца в Белоруссии. Ответ был все тот же: «Беспокойство есть. Людей нет». Здесь тоже хорошо понимают, что с альтернативами туго, а батька, пусть и в рамках политики выживания, по-прежнему силен. Фамилии, которые вполголоса называются -- от экс-премьера Ермошина до отдельных генералов, можно заранее вычеркивать из списка соискателей заранее. Лукашенко уже дал понять, что этот его срок не последний. Никаких двусмысленностей он не прощает, и никто, втайне лелеющий хоть какие-нибудь амбиции, сегодня раскрываться не станет.

Есть, впрочем, еще один кадровый эшелон -- те, кто не относит себя ни к оппозиции, ни к власти. Некоторые из них уже обозначили себя на выборах, например, экс-мэр Минска и экс-посол в Латвии Михаил Маринич. Однако все многочисленные достоинства таких персон пока перечеркиваются одним недостатком: они в предвыборном плане совершенно нераскручиваемы.

Во всяком случае без помощи Москвы -- нет. А Москва решаться на что-либо по обыкновению не собирается. Так что на встрече Лукашенко с Путиным в Москве не будет ничего экстраординарного. После того как приговор отсрочен на неопределенное время, судья найдет, о чем поговорить с приговоренным.