На сцену зала «Россия» оркестр выходил в архаической манере -- судари брали сударынь под руку и аккуратно препровождали к инструментам -- саксофону и контрабасу. Но все, что потом звучало, не было похоже на старинный стиль. Хотя на пьесах из репертуара оркестра выросло не одно поколение. Легендарный оркестр Дюка Эллингтона во главе с самим джазовым герцогом играл в Москве в 1971 году. Рассказывают, что во время тех гастролей русские музыканты бегали за американскими с воплем: «Товарищ, товарищ, как вы вот это так играете?»

Скоро все изменилось. Дюка не стало, в 1974 году за пульт оркестра встал его сын Мерсер. Примерно в то же время в составе оркестра появился советский музыкант -- эмигрант из СССР Анатолий Герасимов.

Теперь престижным эллингтоновским составом дирижирует совсем юный Пол Эллингтон -- внук герцога. Герасимов при этом живет в Москве, играет по клубам, и не без трепетного ностальгического чувства выступил с оркестром Эллингтона во время нынешних концертов в зале «Россия». Знатоки, профессионалы и сочувствующие в антракте спорили до хрипа, и результатом было: «Не то. Звук не тот, тутти не те, унисоны не те. Трубы не те. Тромбоны не те. Тогда все были звезды. А теперь что? Одна труба играет, один тромбон и ни одного саксофона». В отличие от многих Анатолий Герасимов полагает, что оркестр Эллингтона совершенно не изменился. Русский участник шоу, конечно, прежде всего имеет в виду оркестр семидесятых -- проект умницы Мерсера, удачно консервировавшего эстетику, изобретенную отцом в двадцатых и реанимированную в пятидесятых. «Этому оркестру вообще не нужно искать какие-то новые для себя качества. У него настолько огромный репертуар (одному только Дюку принадлежит около 2 тыс. сочинений, еще оркестр играет вещи Мерсера и других.-- Ред.), что достаточно его просто грамотно и качественно тасовать. В результате все звучит и не по-старому, и не по-новому. Просто timeless -- вне времени».

С этим соображением согласны не только те, кому нравится нынешнее звучание оркестра престижной марки «Эллингтон», но и те, кому оно не нравится. И кто не готов списать все недостатки на работу звукорежиссера (в «России» лишь к концу первого отделения вместо бодро-неразборчивой звуковой массы стали слышны соло и тутти).

Под маркой «оркестр Эллингтона» сегодня хорошо продаются воспоминания: об эпохе гарлемского хулиганского великолепия, о расцвете «Коттон-клуба», о первом эллингтоновском ноу-хау -- экспрессивном стиле «джангл» с юмористическими и чувственными эффектами труб и тромбонов, с двумя бочками в ударной установке Луи Беллсона. И о втором эллингтоновском изобретении -- удачно взятом академично-аристократическом тоне, который позволил концертному джазу быстро стать классической (со всеми престижными вытекающими) американской музыкой.

В этом смысле «оркестр Эллингтона» торгует не только ностальгией. Высоко профессиональный американский классицизм, чуть-чуть стирающий архаические стилевые особенности, и при этом блестяще выполняющий все среднестатистические стилевые обязательства, -- вещь совершенно актуальная. Прежде всего из-за приятного эффекта «вневременности» и, что важно, без неприятного привкуса консервантов. Даже когда оркестр предлагает две версии легендарного «Каравана» -- старинную и новую «симфонизированную» -- никакие мусульманствующие в новейшем варианте флейты не способны прорисовать четкую границу между двумя эстетиками. Две версии разнятся только деталями декора. Роки Уайт все также работает с двумя бочками. Духовики используют сурдины. Старые как мир, вечнозеленые хиты Satin Dall, In a Sentimental Mood и Mood Indigo в исполнении оркестра смотрятся мускулисто и подтянуто, а от новых -- вроде «Блюза для наших незамужних оркестранток» -- тянет ветхими гарлемскими ароматами. Конечно, мало кто может не заметить, что изобретательные эллингтоновские джунгли стали сатиновыми. Но зато все эти рюши крепко сшиты и доказывают близкое присутствие вечности. Глядя на них, никто не станет плакать о безвозвратно пробежавшем времени.