Редкое дело -- событие произошло на Западе, а западные СМИ узнали об этом из Москвы. Речь идет о резком ответе президента Путина брюссельскому корреспонденту парижской газеты «Монд» Лорану Заккини, который вопреки своей воле стал знаменитым, и не только во Франции.

Скандал в журналистских и дипломатических кругах Брюсселя разгорелся на вторые сутки. Текст, произнесенный российским президентом на пресс-конференции саммита Россия -- ЕС, дошел до европейцев как до жирафов, и сейчас наряду с комментариями по существу они разбираются в том, кто виноват в этой задержке.

Скорее всего переводчик-синхронист. Намеренно или нет он подредактировал Путина, который отвечал на вопрос Лорана Заккини о применении осколочных боеприпасов в Чечне. Собственно говоря, теперь нельзя быть уверенным в том, что и вопрос журналиста президенту был переведен корректно, хотя в процессе гневного ответа произошла смена переводчиков. Во всяком случае так утверждает сам Заккини в сегодняшнем номере «Монд». Причем в заметке утверждается, что замена произошла после того, как Путин начал говорить про обрезание. Первый переводчик замешкался, и в дело вступил второй, рассказавший о том, что Россия -- многонациональная, мультиконфессиональная и веротерпимая страна. В результате о произнесенной российским президентом фразе западные журналисты узнали из российских СМИ. Так, «Нью-Йорк Таймс» ссылается на НТВ, а «Интернэшнл Геральд Трибюн» приводит первополосный заголовок нашей газеты -- «Приглашение к обрезанию».

Запоздалый удар европейских журналистов пришлось отражать руководителю пресс-службы Еврокомиссии Джонатану Фоллу, который как раз на той пресс-конференции и не был. Фолл сообщил, что в результате внутреннего расследования установлено, что высказывания Путина переводил синхронист от российской стороны. Представитель Еврокомиссии прокомментировал и непереведенную фразу Путина: «Если такие слова действительно произнесены, то, очевидно, они совершенно неуместны», -- заявил он.

Между тем в европейской прессе этот инцидент занял центральное место в материалах о саммите Россия--ЕС, потеснив даже тему Чечни, которая доминировала накануне. «У Путина отказали тормоза, -- пишет обозреватель парижской «Либерасьон». -- Но во всем зале только русские могли это оценить, потому что переводчик не решился воспроизвести слова своего руководителя... На самом деле он угрожал лишить мужского достоинства журналиста, задавшего кощунственный вопрос». Хотя трактовать президентский ответ можно совсем и иначе, ясно, что западные СМИ всегда будут делать акцент на том, что европейские и российские критерии политкорректности отличаются друг от друга.

Очевидно, что Путин на пресс-конференции «сорвался», но очевидно и то, что это был не случайный срыв. Чиновники, участвовавшие в переговорах, свидетельствуют, что все попытки Путина, главы Еврокомиссии Романо Проди и Верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности Хавьера Соланы вести содержательную беседу по отношениям России и Евросоюза наталкивались на демонстративную и безапелляционную критику действий Москвы в Чечне со стороны датского премьера Андерса-Фога Расмуссена. Разговор, согласно осведомленным источникам, шел на повышенных тонах, «сверкали искры». Один из российских чиновников заметил: «Датское председательство в ЕС надолго запомнят не только в Москве, но и в Брюсселе».

В Москве в официальных кругах происшедшее не комментируют, хотя на сайтах Кремля и МИДа, где выложена текстовая версия брюссельской пресс-конференции, можно прочитать политкорректный вариант, без упоминаний об «обрезании». Видимо, именно этот вариант нужно считать официальным.

По просьбе корреспондента газеты «Время новостей» Валентины КУЛЯБИНОЙ ситуацию комментирует самый высокопоставленный переводчик Советского Союза, писатель Виктор СУХОДРЕВ. Его называли тенью вождей -- он переводил генеральных секретарей ЦК КПСС.

-- Переводчик имеет право слегка отредактировать сомнительную фразу лидера, которого он переводит?

-- Нет готовых правил. По идее переводчик должен перевести как можно более полно. Но синхронный перевод в отличие от последовательного никогда не бывает стопроцентным. На саммите в Брюсселе перевод был синхронный, то есть переводчики где-то сидели в будках. Что вполне естественно для Евросоюза, Европарламента и прочих. У них обычная ооновская система. Причем Россия не член Евросоюза, и, строго говоря, у них в штате русскоязычных переводчиков не должно быть. Потому что наш русский язык не является, пока мы не вступили в эту организацию, официальным и рабочим. Поэтому у них есть запасные будки, куда можно посадить любого переводчика выступающего гостя.

-- И, наверное, при таком переводе пропадает юмор, главное -- передать смысл?

-- Чем завихристее, так сказать, юмор, тем труднее переводчику. Речь идет, конечно, о синхронном переводе. Если стараться передать все, то упустишь следующую фразу. Она убежит от вас. Тут безвыходная ситуация. Но есть абсолютно обязательный допуск, я бы даже не назвал это пропусками... каких-то ужатий, сокращений и так далее.

-- Что сделали бы вы в такой ситуации?

-- Понимаете, когда речь идет о синхроне, то тут не до переводческой редакции, тут не до жиру -- быть бы живу, успеть бы вообще передать суть. Здесь все зависит от темпа речи оратора и, конечно же, от квалификации переводчика и его способности говорить быстро. Конечно, когда я занимался синхроном, то старался все-таки поспевать.

-- Путин говорит быстро?

-- Путин говорит довольно быстро.

-- Скажите, отличаются ли правила для европейских переводчиков от наших? Или все синхронисты придерживаются примерно одинаковых принципов? Допустим, если бы Путина переводил переводчик от Евросоюза, обязан был бы он четко проговорить все до конца или как получится?

-- Разумеется, как получится. Есть такая телепрограмма Европейского Союза, ETS -- European Telecommunication Satelite. Они там дают на своих официальных рабочих языках то, что происходит, без комментариев, чтобы могли брать другие телеканалы. Я смотрю и слушаю на доступных мне языках. Когда переводят на английский -- а это уже их штатные переводчики, -- то некоторые очень слабо переводят, с французского ли, с итальянского или с какого другого. Поэтому говорить, что у них там одни правила или другие... Переводят кто как может.

-- Иными словами, только квалификация?

-- Только квалификация. То, что вы мне зачитали из Путина, -- это абсолютно точно?

-- Да, так он сказал по-русски, а дальше уже был переводчик.

-- Я понимаю. Мое уже не лингвистическое, а политическое заключение: сказано как-то очень туманно и, прямо скажем, неудачно. Шутка не получилась. Обычно Путин неплохо говорит экспромтом, но тут... Дело не в переводе.