Дипломатический кризис между Россией и Данией, начавшийся с отказа датских властей запретить проведение в Копенгагене всемирного чеченского конгресса, уже привел к переносу саммита Россия--ЕС в Брюссель, что беспрецедентно для российско-европейского диалога. На этой же неделе конфликт имеет хорошие шансы продолжиться тяжбой вокруг дальнейшей судьбы Ахмеда Закаева -- задержанного, к удивлению всех, представителя Масхадова.

Несмотря на присутствие в этой истории весьма комичных составляющих, вроде призывов некоторых россиян отказаться от приобретения датских товаров, поддержка, оказанная Дании государствами Европейского Союза, и настойчивое желание правительства Германии увидеть проблему Чечни в качестве одного из пунктов повестки дня саммита Россия--ЕС позволяют ставить и более долгосрочные вопросы.

Во-первых, данная коллизия свидетельствует, что у России и Европы сохраняется диаметрально противоположное отношение к проблеме прав государства и человека в кризисных ситуациях. В последний раз такое расхождение взглядов вызвало конфликт еще в самом начале второй чеченской кампании, когда российскую делегацию остро критиковали в Совете Европы. Однако тогда Кремлю удалось относительно быстро снизить накал страстей, а события сентября 2001-го в США вообще отодвинули чеченскую проблему на второй план. То, что европейские политики сейчас вновь ставят перед Москвой чеченскую проблему, говорит о неизменности их взглядов.

Во-вторых, что наиболее важно, если ранее тема прав человека и политических свобод иногда использовалась европейцами всего лишь как инструмент для достижения более масштабных задач, то теперь она переходит из этого разряда в число конечных целей политики ЕС на российском направлении.

Спору нет, проблемы, аналогичные нашим, существуют у Евросоюза и с Соединенными Штатами, чьи методы (применение смертной казни, условия содержания пленных талибов и т.д.) также вызывают критику в Старом Свете. Тем не менее военная и экономическая мощь США, а также зависимость Европы от Америки в деле обеспечения собственной безопасности не дают европейцам возможности ставить другие сферы сотрудничества в зависимость от выполнения Вашингтоном чисто политических требований. Кроме того, экономические отношения ЕС и США имеют характер чистой торговли и не нацелены даже на подобие интеграции.

В случае с Россией дела обстоят иначе. Уже сейчас Европейский Союз является главным внешнеторговым партнером России. На его долю приходится более 30% нашего экспорта и значительная доля поступающего в страну импорта (до 25%). После расширения ЕС на восток его доля в российском торговом балансе еще более возрастет.

Несмотря на то что Россия со скрипом выполняет уже существующее с ЕС Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, перспектива ее вступления в ВТО позволила лидерам обеих сторон заявить о возможности создания в будущем общего экономического пространства. При этом в Брюсселе не скрывают, что условием расширения сотрудничества должно быть последовательное сближение российского законодательства с европейским.

Экономические отношения с Москвой всегда были для Брюсселя неотделимы от реализации политических задач. Главной из них является приведение России как бы «в соответствие» европейским нормам в области соблюдения прав человека и методам государственного управления.

Здесь наиболее уместным сравнением, как это ни огорчительно, представляется политика ЕС по отношению к развивающимся странам (так называемая «политика развития»), по мере эволюции которой в 70--90 годы масштабы чисто политических требований Брюсселя к странам-партнерам становились все больше. Спору нет, от поставок российских энергоресурсов ЕС зависит гораздо больше, чем от импорта из бывших колоний. Но и степень российской заинтересованности в ЕС, и декларации Москвы о «европейском выборе» России дают Брюсселю возможность усиливать свои политические требования.

После принятия окончательного решения об интеграции в Евросоюз 10 новых стран ЕС вступает в стадию выработки долгосрочной политики в отношении новых соседей на Востоке. В настоящее время Россия весьма уверенно позиционирует себя на международной арене как самостоятельный игрок, пусть даже и менее влиятельный, чем некогда. Когда же масштаб ее экономической «взаимозависимости» от Евросоюза достигнет определенной отметки, такое позиционирование будет менее возможно.

Поэтому уже сейчас российские власти должны определить для себя модель поведения в возникающей ситуации. Россия должна будет или признать справедливость требований европейцев, или четко разделить политику и торговлю. В том случае, если в наших отношениях с единой Европой сохранится существующая ныне двусмысленность, рост политических требований со стороны ЕС и физическая невозможность для России их исполнять будут регулярно выливаться в конфликты вроде нынешнего.