25 октября на 78-м году жизни умер Борис Анисимович Маркевич -- художник-график, один из лучших мастеров того поколения, что вошло в художественную жизнь в пятидесятые и начиная с шестидесятых в течение долгого времени определяло проблематику графического искусства, его стиль. Этот новый стиль предусматривал решительное единство иллюстрации и всего книжного оформления, возврат к той формульности шрифта, которая была характерной особенностью книжного искусства двадцатых годов, но позже утратилась, к пониманию книги как единого целостного организма. В какой-то мере новое поколение графиков шло к этому стилю через опыт двадцатых. Но это был путь вперед, а не назад.

Борис Маркевич внес в новое движение индивидуальные качества, которые были открыты ему неповторимым талантом, его острым глазом, безошибочно улавливавшим и норму, и отклонение от нее, его удивительно гармоничным характером, сочетавшим положительную серьезность и всепроникающую иронию, особой скромностью, которая заставляла его искать художественную правду где-то на краях, а не в середине и выходить затем с этих краев в центр.

Примером такого выхода оказались рисунки к произведениям Зощенко. Уже по тому, как Б.А. читал в узком кругу друзей тексты Зощенко у лампы в домашнем интерьере или на сеновале в глухой деревне, можно было предчувствовать результаты, к которым придет художник. Но путь к ним был не так уж прост. Нужно было сначала разучиться рисовать, впасть в полное неумение, поддаться пластическому алогизму, чтобы затем из него извлечь графический язык, адекватный зощенковской иронии.

В последние десятилетия Борис Маркевич наибольшее внимание отдавал акварельному рисунку; в этой области ему удалось достичь многого. Его пейзажи и натюрморты, пластически сосредоточенные на полновесной жизни объема в пространстве, стали своеобразным знаком мастера, хотя и впитавшего опыт метафизической живописи и других направлений начала прошлого века, подвергавших видимый мир коренному преобразованию, но сохранившего в неприкосновенности целостность вещи. В этой целостности живет чувство полновесности бытия и красоты мира.

Мастер ушел, оставив свой опыт ориентации в сложном и противоречивом времени и в запутанном пространстве -- опыт ума, глаза и руки. В произведениях, реализовавших этот опыт, воплотились и улыбка мастера, скрытая в усах, и добрый взгляд, и открытая душа. Их запомнят знавшие Бориса Анисимовича. О них догадаются и те, кто его не знал, но кто будет смотреть его работы.