В день перед штурмом, отвечая на этот вопрос, политологи единодушно заканчивали свои прогнозы словами, что все будет зависеть от того, чем закончатся события в ТЦ на Дубровке. События закончились, и корреспондент газеты «Время новостей» Ольга КОЛЕВА обратилась к экспертам с тем же вопросом.Глеб ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики: Терроризм работает как вирус компьютерной сети

Думаю, несколько преждевременно говорить, о том, что ситуация разрешилась. Для тех, кто там находился в роли заложников, ситуация, безусловно, разрешилась. Для страны -- нет.

Насколько я понимаю, и в обществе, и среди властей есть ощущение, что должно измениться все или очень многое. Но здесь нужно определить параметры, что именно должно измениться. Мы живем в демократическом обществе, и именно поэтому уязвимы для терроризма, и именно поэтому это вопрос ни к какому-то определенному центру по принятию решений, а отдельно к политическому сообществу, к культурным и информационным элитам, отдельно к исполнительной власти, отдельно к обывателю. Ясно, что сейчас начинается процесс осмысления происходящего.

Террористы пытались превратить эту акцию в политическую площадку, но это было предотвращено. Но уже с потерями. Само зрелище бандита, который, развалившись, сидит в Москве и дирижирует политиками и несчастными людьми, приказывает идти на демонстрации, а это обсуждают в ток-шоу несчастные родители, чьи родственники сидят под дулом автомата. Конечно, это некий политический распад, и отвечает за него не власть, а общество, которое должно сделать для себя определенные выводы. Безусловно, должна быть сформулирована система действий, которые будет предпринимать исполнительная власть, но должна быть сформулирована и система действий, которые она обязана убедить принять общество. Мы живем в демократическом обществе, но теперь не должно быть неохраняемых мест скопления людей, это забота власти, но это не может быть государственными расходами. Нельзя каждое кафе охранять за счет государственного бюджета, и нигде этого не делают, это должно входить в издержки бизнеса. Иначе у нас бизнес побежит. Но если бы власть пошла бы даже на тень политических переговоров с террористами, то побежал бы уже не только бизнес, это означало бы, что власти просто нет. Понятно, что возникает проблемы по реорганизации системы пропаганды. Нужна информационная политика ясности, которая использует все виды коммуникационного воздействия, включая пропаганду. Когда в наши коммуникации включаются террорист, то ничего более страшного просто нет. Он не просто может убивать людей, он может переключать всю систему функционирования системы демократического общества. Он работает как вирус компьютерной сети, и так же, как вирус, он может вам грохнуть всю сеть и отформатировать жесткий диск.Игорь БУНИН, президент Центра политических технологий: Операция по консолидации общества

Для власти, для режима все завершилось оптимальным образом. Было продемонстрировано сильное стремление общества к консолидации, и общество готово было простить власти больше, чем то, что прощали власти предыдущей.

Все понимали, что в данном случае консолидация российского общества происходит вокруг имени президента, все готовы вверить ему свою судьбу, поэтому любой успех президента воспринимается как успех всего общества. С этой точки зрения, операция воспринимается так же, как операция по консолидации общества. Президент принял политическое решение.

Можно было пойти на затягивание переговоров по перуанскому сценарию на несколько недель, но, судя по всему, общество было не готово к такому затягиванию. Уже были попытки родственников прорваться, уже была стрельба со стороны террористов, ситуация осложнялась с каждым часом. В отличие от террористов-идеалистов в Перу террористы вели себя жестко, грубо, перед нами были отморозки. Было два экстремальных варианта: или штурм, или пойти на уступки, причем достаточно серьезные. Уступки означали бы подрыв режима, поэтому было принято это решение, и в нем без газа ничего сделать нельзя было. Ясно, что пошли на то, что часть людей, например, больных астмой, погибнут при подобном штурме. Это решение трудно оценить с точки зрения гуманизма как самое лучшее, но с точки зрения политической целесообразности штурм с применением газа представлялся единственно правильным и оптимальным решением.Вячеслав НИКОНОВ, президент фонда «Политика»: Скорбь человеческая оставляет осадок

Для власти все закончилось нейтрально, скажем так. Это и не успех, и не поражение. Конечно, Путин однозначно бы выиграл, если бы все заложники оказались живы, и однозначно проиграл, если бы они погибли. В таких ситуациях престиж власти зависит от того, что случилось с заложниками. Ситуация сложилась так, что могло быть все гораздо хуже, но в то же время скорбь человеческая оставляет осадок. То, что происходит сейчас, -- это уже мелочи, все уже произошло, все последствия для власти уже случились. Что же касается последствий этого теракта для российской политики, то я готов подписаться под теми прогнозами, о которых я говорил ранее. Как последствия мы будем иметь ужесточение российской политики в Чечне, можно прогнозировать обострение межнациональных и меконфессиональных противоречий в крупных городах России, а также усиление моральной поддержки со стороны мирового сообщества в отношении оценки действий чеченских террористов. Также возможно повышение вероятности проведения контртеррористической операции в Грузии, однако, думаю, здесь многое зависит от действий в том числе и грузинского руководства, надо посмотреть, как будут развиваться события.Валерий Федоров, директор Центра политической конъюнктуры: Руководство страны смогло выдержать шантаж

Президент впервые предоставил профессионалам возможность действовать без вмешательства политиков, спецслужбы могли действовать так, как их учили, как предписывают правила контртеррористической науки. В свое время -- и в 1995 году в Буденновске, и в 1996 году в Первомайском -- именно вмешательство политиков, а также неразбериха в руководстве силовых структур стали причиной громадных жертв, и причиной того, что политический шантаж террористов увенчался успехом, что, по сути, привело к Хасавьюрту и бесславному завершению первой чеченской войны. Сегодня этого не произошло. Теперь мы уверены, что власть все-таки может справиться с терроризмом: бойни по примеру Первомайского и Буденновска в центре столицы удалось не допустить. И это главный результат.

Хотя последние несколько лет показывают неуклонную тенденцию уменьшения действий террористов в самой Чечне -- свобода их действий сужается, они отсекаются от силовых баз, финансирования, поставок оружия из-за рубежа, -- теракты будут продолжаться. Это как гидра: отрубается одна голова, а вырастает десять новых. Террористические структуры разветвлены, у них нет единого центра, каждый работает на себя. Но сейчас стало понятно, что, несмотря на то, что подобные теракты возможны, это будут акты самоубийственные, они не смогут привести к широкомасштабному изменению всей ситуации, и в этом определенная победа России. Цель, которую преследовали террористы, -- вывод войск из Чечни, т.е. возвращение ситуации Хасавьюртовского соглашения 1996 года, это широкомасштабный шантаж; понятно, что никакими другими способами, кроме как проведение такого рода операций -- взятие огромного количества россиян и воззваний на основании этого к политическому руководству страны, -- боевики добиться не могли бы. То, что случилось, можно расценивать как акт отчаяния -- это была последняя возможность для террористов переломить ход ситуации в Чечне, и эту возможность им реализовать не удалось. Политическое руководство страны смогло выдержать этот шантаж.