Хотя имя Рамона Масатса ничего не говорит зрителю (и не только российскому), он известный фотограф, пионер репортажа, гордость испанской фотографии. Как и российские фотографы, многие годы Масатс жил и снимал в закрытой провинциальной стране, где мировой фотографической моде следовали, но ее не создавали. Поэтому новатором и первооткрывателем он мог быть только для Испании. Ничто не помешало Масатсу стать замечательным фотографом, а родине достойно чтить талантливого соотечественника и знакомить с его творчеством окружающий мир. Включая теперь и Москву.

Масатс -- испанский Картье-Брессон. В шестидесятые годы, когда он решил стать фотографом, великий француз владел умами, его работы открывали новый мир, полный жизни и движения. Масатс, как и многие фотографы по всему миру (в том числе и наши, советские), учился по фотографиям великого француза, откровенно подражал ему. Он даже камерой пользовался такой же, что и маэстро. В изолированной от мира патриархальной и тоталитарной Испании Масатс снимал «по рецептам свободного мира». Как и в фотографиях Картье-Брессона, в работах Масатса зрителя потрясает, захватывает особый воздух свободы и перемен, странное ощущение времени, когда мир стремительно менялся. Но самое прекрасное в фотографиях Рамона Масатса не время, а место. Его родная Испания, которую он почти никогда не покидал. Огромная бедная страна под жарким южным солнцем. Гармоничная в своей бедности и верности традициям. Строгие черно-белые танцовщики фламенко, матадоры, боксеры, священники и крестьяне живут демонстративно простой и естественной жизнью. Блюдут традиции предков. Взгляд Масатса -- родной, не со стороны, и потому в объективе нет экзотической Испании. Только настоящая, подлинная жизнь -- очень скромная и сильная, простая и достойная. Названия работ лаконичны -- только место и время. Никаких комментариев и анекдотов, политиканства и фиги в кармане. Честная и открытая фотография.

После успеха в шестидесятых Масатс надолго покинул фотографию, работал на телевидении. Вторая часть выставки -- работы, сделанные двадцать лет спустя, когда он снова вернулся к фотографии. Названия похожи, только год другой -- «Севилья. 1982», «Гранада. 1986». Даже темы не очень изменились -- священники, коррида, старые улицы. Но перед нами совершенно другой фотограф в другой, цветной Испании. В этой стране нет ничего целого, только фрагменты. Главный герой -- горячее солнце и прохладные тени. Фотограф перебирает части знакомой и любимой страны -- кусочки ее стен, подвалы монастырей. Образ бесконечно и свободно дробится. Испания разомкнулась, стала цветной и разнообразной.