Знаменитый петербургский художник, мастер маскировки, перевоплощений и травестии Владислав Мамышев-Монро на протяжении многих лет мучительно искал свой идеал. Начинал (как следует из второй части его фамилии) с Мерилин Монро, потом были едва ли не все главные персонажи мировой истории и культуры: и Гитлер, и Христос, и Будда, и герои русских сказок. Кого только не было. Причем во всех масках он был одинаково хорош. И вот наконец идеал найден. Любовь Орлова.

В отличие от прошлых «маскировочных» проектов на сей раз Владислав Монро решил реконструировать в фотографиях почти всю жизнь актрисы -- от 30-х до 70-х годов. Часть этой огромной фотосерии (всего, надо думать, были отсняты десятки пленок) показана на открывшейся вчера выставке в Галерее Марата Гельмана.

Вся жизнь, кадр за кадром. Очень стильные фотографии. В постели с возлюбленным (у Орловой -- счастливый взгляд удовлетворенной женщины). На фоне крейсера «Аврора» под ручку с одуревшим от везенья и оттого тупо уставившимся в объектив морячком (матрос, кстати, настоящий, а не костюмированный). В окне поезда, приветливо машущая ручкой провожающим. В парке на руках поклонника. На правительственной кушетке в официальном костюме с орденами. В соболях. На базаре, выбирающая тыкву (в роли бородатого восточного продавца с хитрым прищуром -- Тимур Петрович Новиков, основатель петербургского неоакадемизма, учитель и покровитель Монро). В Петергофе на фоне знаменитых фонтанов. За столом с подругами (обстановка напоминает интерьеры из фильма «Хрусталев, машину»). В старости перед зеркалом (это парафраз знаменитой картины XVII века «Старая кокетка» -- старуха, примеряя украшения, смотрится в зеркало, а рядом стоит молоденькая служанка; у Монро служанки нет, но тема бренности жизни все равно легко прочитывается). Наконец, и это последняя фотография на выставке, в гробу, рядом -- соответствующего вида пожилая поклонница в шляпе с вуалью, печально вспоминающая свою собственную молодость.

Ничего святого. Неуместная ирония по адресу кумира многих поколений. Издевается. Ерничает. На самом деле совсем наоборот. Монро работает с образом (точнее -- с темой) Любови Орловой, как с обыкновенным художественным материалом, взятым из архива культуры. Монро его актуализирует и, очевидно, восстанавливает сам культ Орловой. Чему должны радоваться не только любители актуального искусства, получившие качественную выставку, но и поклонники великой актрисы.