Последствия, которые кампания Вашингтона против Саддама будет иметь для мира, важнее ее прямого исхода. Этот конфликт приблизит всех нас к решению вопроса о новом мировом порядке. После развала СССР США вынуждены взять на себя роль «крыши» мирового сообщества. В этой роли они собираются покарать «злоумышленника Саддама», грубо говоря, «заказать» его как возмутителя спокойствия. Возможность такого «заказа» и есть мировой порядок. В нем предусмотрены две роли -- заказчика и исполнителя.

Заказчик -- мировое сообщество, но это понятие абстрактное, похожее на «прогрессивное человечество», от имени которого выступал Советский Союз. Чтобы стать заказчиком, оно должно приобрести вид юридического лица. На сегодня это ООН, но она как заказчик крайне неэффективна. Даже в миротворчестве она была нерешительна. Что уж говорить о карательных операциях. Полвека назад Генри Кабот Лодж (представитель США в ООН и возможный тогда кандидат в президенты) говорил: «ООН существует, чтобы уберечь вас от ада. Но рай она вам не обеспечит».

Исполнители заказов -- вполне плотские существа. Они -- наемники, не скрывающие коммерческих мотивов, хотя порой они искренне верят в идеи. Наемники играли колоссальную роль в истории. Почему не использовать их мировому сообществу? В будущем не исключены военные контракты с целыми армиями, возможно даже с некими преемниками национальных вооруженных сил. Но пока в роли наемников выступают не армии сами по себе, а их содержатели -- государства. Американская армия уже стала чем-то вроде наемника мирового сообщества в Афганистане и пытается получить похожий контракт в Ираке. Ее примеру пыталась последовать и российская армия, побряцав оружием на границе Грузии.

Европейский Союз не годится для выполнения таких заказов, это военный карлик. Возможности НАТО как наемника также ограниченны. НАТО не хватает единства. На этом фоне не таким уж абсурдом выглядит совместный контракт России и Америки на некоторые заказы. Торги между ними вокруг Ирака и Грузии указывают на эту возможность. За единым фронтом борьбы с терроризмом брезжит возможность интеграции России в НАТО, тогда НАТО превратится в реального мирового жандарма. ООН при этом будет либо игнорирована, либо поставлена под контроль.

Однако наиболее вероятно укрепление США в роли гипердержавы.

Как же Америка понимает эту новую роль? Сегодня ее политика -- это комбинация изоляционизма и глобализма. США сконцентрировались на борьбе с терроризмом военными средствами. Одновременно Вашингтон демонстративно отказался участвовать в нескольких важных глобальных инициативах (типа Международного уголовного суда). Возможно, эти инициативы и не удачны, но несговорчивость США подозрительна. Если это не великодержавная политика, тогда что?

Комбинация глобальных претензий и изоляционизма рождает идеологию «унилатерализма» -- политики односторонних, без оглядки, действий. Ее представляют Дик Чейни, Дональд Рамсфелд и карьерная университетская дама Кондолиза Райс, которая считает: «США должны защищать свои интересы». Это типичная великодержавная риторика в стиле XIX века.

В США, однако, немало и более современных деятелей -- типа госсекретаря Пауэлла и бывшего помощника президента по нацбезопасности Скоукрофта. Да и американская общественность склоняется к «мультилатерализму», что предполагает сотрудничество с мировым сообществом. Опросы (проведенные Чикагским советом по международным отношениям и немецким фондом Маршалла) дали такие результаты: три четверти опрошенных американцев считают, что надо усилить ООН, и столько же -- что каждый член ООН должен предоставлять тысячу солдат для силовых действий в горячих точках. Американцы также хотели бы, чтобы Вашингтон не начинал войну против Ирака без союзников.

Тем не менее Америка нуждается в «гипердержавной доктрине». Ее пытается, в частности, разработать бывший замминистра обороны, а ныне гарвардский декан Джозеф Най. Если Америка войдет в роль гипердержавы, считает он, то тогда она не вправе определять свои интересы просто как великая держава. Она должна еще понять, что в ее интересах «благо человечества» и «динамичная мировая экономика». Америка должна приструнить «страны-изгои», помочь встать на ноги несостоятельным государствам, а исламскому миру -- адаптироваться к современности. Оставшись единственной «гипердержавой», США должны почувствовать, что они, таким образом, перестают быть «отдельно взятой страной», а становятся ядром глобального человечества. То есть тем, чем так хотел и не сумел стать СССР.

Американская конституция и такие прецеденты, как деятельность американского генерала Макартура в Японии в 40-х или американской администрации в побежденной Германии, -- сильные аргументы в пользу американизации человечества, то есть превращения мирового сообщества в нечто вроде расширенных Соединенных Штатов. Рекомендации, которые дает Джозеф Най, ведут в этом направлении и избавляют всех от проблемы выбора между унилатерализмом и мультилатерализмом. Но на этом пути маячит опасность: слияние заказчика с исполнителем, что опять-таки заставляет нас вспомнить печальный опыт Советского Союза.

Правовое сознание Вашингтона, кажется, еще не совсем угасло до такой степени, чтобы легко попасть в эту ловушку. Он предпринимает усилия, чтобы заручиться поддержкой нескольких авторитетных союзников или хотя бы добиться нейтралитета таких стран, как Россия, и не мытьем так катаньем, но получить санкцию ООН на операцию в Ираке. Если Вашингтону это не удастся, то это определенно к худшему, потому что толкнет его в сторону унилатерализма. Поэтому европейцам и России, возможно, было бы разумнее и безопаснее чуть уступить Вашингтону и принести в жертву Саддама, чем оставить Америку в изоляции и толкнуть ее на односторонние действия в Ираке. Кто знает, как Америка будет после этого толковать свою роль «гипердержавы»?