Воскресный вечер еще не в слишком популярном концертном зале на Арбате, согласно всем афишам, был VIP-концертом. Популярный сочный жанр редко предлагает себя в столь определенных выражениях. Чаще светский раут для приличия представляется художественным, еще чаще -- чурается публичности. Играет себе статусный оркестр в закрытом клубе или в иностранном культурном центре -- и всем приятно. В этот раз все признаки жанра были соблюдены (камерная атмосфера, шикарные женщины, узнаваемые тусовщики, солидные охранники вместо суетливых билетерш, известные музыканты), но при этом мероприятие широко рекламировалось. Жанр наконец заявил себя как занимательный и почти самодостаточный.

Почти -- поскольку VIP-вечеринку непременно должны украшать дополнительные детали: музыкальная премьера, информационный повод или еще какой-нибудь нюанс, из-за которого тусовщиков разбавляют стайки молодых и любопытных музыкантов-исполнителей.

В этот вечер виолончелист Давид Герингас, известный как музыкант с мягким, интеллигентным стилем и весьма успешный, авторитетный профессор Берлинской академии музыки, предложил красивую программу с мировыми новинками (от Гайдна до Шнитке и от Шумана до латышского мастера поставангардной школы Петериса Васкса). В до-мажорном виолончельном концерте Гайдна Герингас аккуратно и светло сыграл не только сольную партию, но и любимую башметовскую роль, продирижировав «Солистами Москвы». Что само по себе пикантно (впервые на арене оркестром дирижировал не Башмет), но эстетически не сокрушительно.

В Эпилоге из «Пер Гюнта» Шнитке публику могли заинтересовать не только искушенность супружеского дуэта «Давид и Татьяна Герингас» в вопросах ансамбля, лексики и смыслов музыки ХХ века, но и то, что часть партитуры звучит с магнитофонной ленты (опусы в этой старой технике чаще предлагают на тихих смотрах современных композиторов). Впрочем, хорошо «свести» все элементы неповоротливой партитуры музыкантам не удалось. В изумительной, тонко инкрустированной и мало исполняемой на русских сценах музыке Петериса Васкса («Виаторе» и «Книге для оркестра») светская аудитория могла услышать не только как Герингас играет, но и как Герингас поет. А в миниатюрах Шумана многочисленные официальные и неофициальные ученики Герингаса могли просто оценить исполнительскую форму играющего профессора, чьи огрехи звука или интонации искупались безупречным стилем.

Но к финалу вечер стал похож на цирк. Телефоны зазвонили истошно, какие-то девицы орали «Уау!», когда со сцены объявляли бис, а финальные аплодисменты грубо прервала красавица от спонсоров: Герингасу подарили увесистый глобус с перламутром в блескучем ободе. После чего виолончелист сыграл «Лебедя» Сен-Санса, и все поплыли домой. Одновременно убаюканные и раздраженные.

Концертный зал Павла Слободкина будет, видимо, и дальше предлагать мероприятия в подобном жанре, так что надо привыкать. Место это новое, буржуазное, небольшое, похожее на подарочную упаковку (типичный новомосковский стиль: с виду особняк, внутри -- позолота, зеркала, ярко-зеленые стенки, шикарные лестницы), с не самой выразительной, но без дикостей, акустикой и с доброжелательным буфетом (вино, кофе, чисто, не слишком дорого). Музыкальная публика только начинает с ним знакомиться: здесь уже базируется оркестр Александра Рудина Musica Viva и проходил виолончельный конкурс им. Чайковского. Так что пристрастие г-на Слободкина к виолончели хорошо заметно. Но скорее всего он ею не ограничится. И надо полагать, что у «концертных площадок нового типа» (как, например, Итальянский дворик музея А.С. Пушкина, где светскость сочетается с художествами) появился бодрый конкурент.