Профессор Владимир Андреевич Успенский -- заведующий кафедрой математической логики и теории алгоритмов Московского университета, следовательно -- математик, следовательно -- должен заниматься математикой. Что и происходит уже более чем полвека. Порукой тому выпущенный «О.Г.И.» двухтомник -- «Труды по нематематике (так в выходных данных, на титульном листе еще красивее -- «Труды по НЕматематике. -- А.Н.). С приложением семиотических посланий А.Н. Колмогорова к автору и его друзьям». Допуская, что моя риторика может показаться вычурной, спешу заверить читателя: это не так. Все очень просто: увлекательные и остроумные работы по философии, лингвистике, филологии, истории науки и прочей «нематематике» написаны не «вопреки», а «благодаря». То есть именно потому, что их автор -- математик.

Дело здесь не сводится к тому, что Владимир Андреевич Успенский издевательски точен, скрупулезен, логичен и озабочен проблемой смысла обсуждаемого явления. Вероятно, без подобных качеств не стоит заниматься какой бы то ни было наукой. (Хотя, к несчастью, много кто занимается.) С другой же стороны, далеко не всякий математик склонен проявлять интерес к сопредельным областям знания (и тем паче -- общественной жизни). В обыденном сознании образ Математика двоится. Это либо чудак, живущий в мире отвлеченных формул и не замечающий реальности, либо демонический злодей, грезящий о власти над миром (профессор Мориарти; удивительно, в сколь малой мере «математические» мотивы используются в «мифе о Березовском»). В сочинениях Владимира Андреевича мы видим совсем иной «образ автора»: «чудачество» (педантизм и простодушная способность ставить вопросы там, где «нормальному человеку» «все ясно») здесь есть, но его артистическая природа не вызывает сомнений. Что же до «демонизма» (неотделимого от презрения к Божьему миру), то им и не пахнет. Ибо главное чувство, что ведет их автора по жизни и отзывается едва ли не в каждой работе, -- это благодарность, сопряженная со счастливой способностью удивляться и радоваться. Благодарность миру за то, что он так красиво и загадочно устроен. Благодарность людям за то, что они умны, благородны, доброжелательны и захвачены многочисленными «интересными задачами». Благодарность науке и искусству за то, что они позволяют нам понять мир и самих себя. Совсем не случайно многие статьи Владимира Андреевича изобилуют отступлениями-воспоминаниями (собственно мемуарный раздел занимает изрядную часть второго тома). Столь же не случайно, что едва ли не о каждом человеке, попавшем в авторское поле зрения, говорится что-нибудь доброе. (Потому так трогательно звучит одно из примечаний: «Я отнюдь не разбрасываюсь словом «гениальный». Колмогоров, Зализняк, Пастернак -- вот все гениальные люди, которых я встречал». Боюсь, что о нашем современнике Андрее Анатольевиче Зализняке и его свершениях известно далеко не всем просвещенным читателям. Что весьма печально, но характеризует общество, а не гениального филолога.) И наконец, в силу тех же самых причин Владимиру Андреевичу удалось сделать так много не только в «чистой науке», но и в сфере практической (организация легендарных олимпиад по языковедению и математике, формирование отделения структурной лингвистики на филфаке МГУ и т.д.) Конечно, с дурью и подлостью (как специфически советского разлива, так и «общечеловеческого» посола) автор встречался совсем не редко, а многие начинания, к которым он был тесно причастен, оказались искореженными или загубленными. Об этом в двухтомнике тоже говорится (а как иначе?), но организующим сюжетом «Трудов по НЕматематике» оказываются веселые поиски истины. Добыть которую трудно, но, наверное, можно. Надо только (всего-навсего) правильно поставить задачу и целеустремленно ее решать.

В замечательной статье о великом ученом и своем учителе Андрее Николаевиче Колмогорове Владимир Андреевич пишет: «Кандидатский минимум для аспирантов-математиков Московского университета выглядел совсем не так, как сейчас. Сейчас центральным экзаменом минимума является экзамен по более или менее узкой математической специальности -- той самой специальности, по которой и происходит обучение в аспирантуре. Тогда такого экзамена не было. Считалось, что свою-то специальность аспирант должен знать и безо всякого экзамена, просто потому, что он ею занимается -- или, во всяком случае, должен заниматься, -- на должном уровне». Совсем не трудно понять, что это справедливое (и, увы, ушедшее в предания) правило работает не только на уровне экзаменов. Только «нематематик», человек, способный интересоваться самыми разными и несуразными «материями», может стать настоящим математиком. Впрочем, справедливо и обратное: только профессионал умеет внятно и умно размышлять на «сторонние темы».

Вопреки устойчивым эдиционным обычаям на титульных листах двухтомника представлены не только фамилия и имя автора, но и его отчество -- Владимир Андреевич. Это значимо: так почти всегда автор именует своих героев (жаль, что на обложках отчество оказалось купированным). Эту «успенскую» норму старался выдержать и я. А пока писал, понял, что три инициала одного из самых изящных и умных «нематематиков» нашего времени складываются в клич, которым племя младое выражает свои самые положительные эмоции, -- ВАУ! По-моему, это тоже значимо.