«Перфест» -- фестиваль танцевальных миниатюр, импровизации и перформанса -- начался субботним вечером в Центре имени Мейерхольда; продолжится он через неделю в клубе МуХА и культурном центре ДОМ. Мероприятие это не пафосное, а рабочее, как и название организации, проводящей фест: объединение театров танца «Цех». На клубные сцены выйдут люди, занимающиеся импровизацией и перформансом (в том числе обещано некое действо с участием зрителей).

В первый вечер Центр Мейерхольда был отдан в основном «танцевальным миниатюрам». Среди них был только один перформанс -- «Пульс, часть I» (концепт фрагмента Яна Эннесси, хореография Елены Головашевой и Эмманюэль Горда). Под бьющуюся музыку Джона Кейджа одинокая танцовщица (Головашева) ползала по прямоугольному столу. Неаккуратно на него вспрыгивала, стараясь удержать равновесие. Замирала в многозначительных позах. Аффектированное страдание неясного происхождения получило свое объяснение, когда ближе к финалу девушка засунула руку между ног. Проблема была найдена, и артистка приступила к ее решению.

Казанский театр «Дорога из города» определил себе место на другом краю данс-вселенной. Не радикальные перформансы, но скромные танцы. Два небольших спектакля -- «Отпускаю...» и «Сон Сююмбике» -- в постановке руководителей театра Лилии и Айрата Багаутдиновых были схожи, как модельки, сложенные из одного незатейливого конструктора. Главный элемент -- сон (мечта). В первом парень поутру собирает свои вещи, девушка «мысленно» выстраивает ситуации: что было бы, если бы она попыталась его удержать (было бы нудно). Во втором видением сказочной девушки-птицы, решающей, стоит ли перебираться в людской мир, становится этот самый мир, суть которого -- бодрое хождение строем. Из-за тривиальности танцевального языка романтический мотив отказа от неподходящего героине мира прозвучал как-то слишком затасканно.

Увы, новинки ничем особенным не порадовали. Неожиданным событием стало выступление Татьяны Гордеевой в «Ястобой». Этот небольшой сделанный два года назад моноспектакль не раз показывался, успел и на «Золотой маске» побывать. Но все как-то не складывалось, что-то сыпалось между пальцев, напряжение падало. Хармсовский текст (фрагмент №125) существовал отдельно, танцовщица -- отдельно. А тут вдруг все сошлось.

Белый костюм с широкими рукавами -- то ли намек на клоунский фрак, то ли укороченный наряд дзюдоиста. Четыре квадрата света на темной сцене. Путешествие по этим квадратам. И транслируемое в зал состояние после-отчаяния. Это не то чтобы автобиография (хотя возникает едкий мотив воспоминания о классическом танце: Гордеева оканчивала МАХУ и вполне успешно трудилась в «Кремлевском балете» -- пока не выбрала contemporary dance), но жизнеописание несомненно. Описание жизни российского современного танца. То борца. То клоуна. То лирика. То экзистенциалиста.