В городском суде Бишкека подходит к концу рассмотрение апелляции бывшего вице-президента Киргизии Феликса Кулова. Недавно уже вторым судом он приговорен к 10 годам заключения по обвинению в злоупотреблении служебными полномочиями на посту мэра Бишкека. Впервые Кулова арестовали в марте 2000 года в преддверии президентских выборов в Киргизии. Он мог оказаться серьезным соперником главы государства Аскара Акаева, его отстранение от участия в президентской кампании стало первым серьезным свидетельством отказа страны от демократического пути развития. Сегодня Киргизия находится в самом глубоком политическом кризисе за все время ее независимости, а Кулов по-прежнему считается одним из наиболее авторитетных политиков. Обозревателю газеты «Время новостей» Аркадию ДУБНОВУ удалось взять интервью у находящегося в заключении Феликса КУЛОВА.

-- Ваше отношение к правительственному законопроекту о введении 3-месячного моратория на митинги, демонстрации и шествия?

-- Он противоречит нашей конституции, исключения могут быть сделаны только в случае введения чрезвычайного положения. Ранее правительство смогло протолкнуть через парламент закон об амнистии в связи с событиями в Аксыйском районе республики, где в марте этого года были расстреляны мирные демонстранты. Однако неожиданно для всех президент не подписал его, указав, что он нарушает ряд статей конституции. Теперь правительство, явно растерявшись, опять лезет на рожон, демонстрируя свою полнейшую беспомощность в общении с народом. Премьер-министр Николай Танаев при внесении законопроекта заявил, что аксыйцев, которые идут в столицу маршем протеста с требованием отставки президента Акаева, никто не поддержит. Если это так, то чего бояться? Данный законопроект можно поддержать только в одном случае -- если Аскар Акаев заявит о добровольной отставке и для обеспечения стабильности в стране при смене власти нужно будет воздержаться от стихийных митингов и демонстраций.

-- Есть ли действительная опасность дестабилизации обстановки в Киргизии ввиду готовящегося марша на Бишкек?

-- Это полностью исключается, поскольку протест носит мирный характер. В составе митингующих есть пожилые люди и женщины, никаких антиконституционных требований они не выдвигают. Они лишь хотят, чтобы понесли ответственность те, кто отдал приказ расстрелять безоружных людей. Во избежание провокаций демонстранты создали группы по поддержанию порядка, чтобы не пустить в свои ряды хулиганов, пьяниц и других сомнительных личностей. Демонстранты полагают, что власти пойдут на любые провокации, чтобы их скомпрометировать. Поэтому они очень бдительны.

-- Насколько, по вашему мнению, справедливо утверждение, что оппозиционные лидеры Киргизии не способны достичь консенсуса по отношению к личности и политическому будущему президента Акаева?

-- Не могу согласиться с этим. Подавляющее большинство в оппозиции -- трезвые политики. Наше предложение о гарантиях неприкосновенности Акаева и членов его семьи в случае его ухода с должности нашло среди них поддержку. Несмотря на неоднозначное отношение к Акаеву, многие согласились на участие в конституционном совещании во главе с президентом по внесению изменений в конституцию. Пока удается находить общий язык, но наш президент бывает непредсказуем, что затрудняет долгосрочные прогнозы.

-- Считаете ли вы, что только отставка президента может обеспечить выход страны из перманентного кризиса?

-- Отставка снимет главную причину кризиса власти. Но я считаю нереальной добровольную отставку Акаева, а юридических оснований для импичмента явно недостаточно.

-- Каковы условия, в которых вы сейчас содержитесь в заключении? Сколько времени в общей сложности вы провели за решеткой? Как вы себя чувствуете?

-- Сижу один. Это была моя личная просьба, так как мне стало известно, что ко мне хотят подселять людей, которые впоследствии в обмен на свободу или сокращение срока будут придумывать про меня что-нибудь компрометирующее. В общей сложности я сижу в СИЗО службы национальной безопасности уже два года. Я знаю, что я невиновен, и это мне дает силы. Уверен, что очень скоро буду оправдан. Это могло бы произойти гораздо раньше, но тогда очень сложно пришлось бы кое-кому объясняться, почему невиновного человека держали в заточении, несмотря на официальное заключение Международной лиги по правам человека о моей невиновности. Сегодня же ситуация позволяет властям пойти безболезненно на такой шаг.