В октябре 2000 года на российско-европейском саммите в Париже председатель Еврокомиссии Романо Проди предложил недавно избранному президенту России Владимиру Путину создать механизм обсуждения сотрудничества, согласования интересов и подготовки совместных проектов в сфере энергетики. За прошедшие с тех пор 10 лет Россия успела построить два новых экспортных газопровода -- «Голубой поток» и «Ямал-Европа» мощностью около 50 млрд кубометров и запустила строительство «Северного потока» с пропускной способностью 55 млрд кубометров (должен выйти на проектный уровень работы через два года). Но Брюссель все равно не верит в намерения «Газпрома» надежно и предсказуемо снабжать газом страны ЕС.

В немалой степени тому виной и дефицит успехов деятельности энергодиалога. Из конкретных позитивных результатов стороны отметили только утверждение в прошлом году механизма раннего предупреждения о возможных газовых кризисах, который был принят после очередной российско-украинской транзитной войны. А вот «нотки недоверия», как сказал глава Минэнерго Сергей Шматко, все еще проскакивают в отношениях между Россией и ЕС в энергетической сфере. Хотя на самом деле атмосфера взаимного недоверия, пожалуй, главный результат дискуссий и поступков последних лет. И именно то препятствие, которое Москве с Брюсселем нужно срочно преодолевать.

Российская сторона шаги навстречу уже делает. По крайней мере, на словах демонстрируется сильное желание договариваться с Еврокомиссией. Это было заметно в заявлениях высокопоставленных чиновников и топ-менеджеров «Газпрома» еще перед юбилейной конференцией, которая состоялась в столице объединенной Европы 22 ноября. Тенденция подтвердилась и по ее итогам -- г-н Шматко не критиковал европейскую энергетическую политику, а делал упор на необходимости интенсивнее обсуждать возможные проблемы и минимизировать негативные последствия уже принятых и еще готовящихся решений.

Позиция Брюсселя по этому поводу пока четко не сформулирована. С одной стороны, еврокомиссар по энергетике Гюнтер Эттингер пригласил российских экспертов участвовать не только в разработке «дорожной карты» ЕС в сфере энергоснабжения до 2050 года, но и в подготовке и оценке механизмов функционирования правил «третьего энергетического пакета», вступающих в силу в марте 2011 года. А с другой -- Еврокомиссия тут же утверждает ключевыми приоритетами в сфере развития газовой инфраструктуры на ближайшее десятилетие такие проекты, как «Южный коридор» (доставка каспийского газа в обход России) и строительство газопроводов по интеграции бывших советских прибалтийских республик в европейскую систему газоснабжения (сейчас они на 100% зависят от России).

Если Еврокомиссия добьется от стран-участниц нового расширения своих полномочий в сфере энергополитики, то лишь проекты в рамках этих приоритетов смогут рассчитывать на режим максимального благоприятствования, ускоренные процедуры получения разрешений и даже финансирование из бюджета ЕС. А запрос на такие полномочия содержится, в частности, в новой энергостратегии Европы до 2020 года, предложенной комиссаром Гюнтером Эттингером. Обсудить ее принятие на уровне глав европейских государств планируется в феврале будущего года, после чего Брюссель сможет с новой силой приступить к работе над конкретными проектами.

То, как сложно развивать газовую инфраструктуру без явной политической поддержки со стороны Брюсселя, Москва уже испытала на примере проекта «Северный поток», который, даже имея статус трансъевропейской сети (TEN), не пользовался никакими привилегиями. Европейские финансовые институты (ЕБРР и Европейский инвестиционный банк) отказались от любого, даже номинального участия в проекте, хотя и это облегчило бы компании-оператору работу с коммерческими кредиторами. Процесс выдачи разрешений на строительство газопровода по дну Балтийского моря не сопровождался никакой публичной поддержкой из Брюсселя -- на контрасте с куда более проблематичным проектом Nabucco (часть «Южного коридора»), где Еврокомиссия оказывает давление и на страны-участницы, и поставщиков умасливает, и декларацию о намерении предоставить финансирование со стороны ЕБРР и ЕИБ организовала. «Южный поток», российский проект, конкурирующий с Nabucco, Брюссель до последнего времени просто игнорировал. Все попытки Москвы добиться для него европейского статуса тщетны. Более того, на примере Болгарии, межправительственное соглашение с которой по «Южному потоку» Брюссель потребовал привести в соответствие с европейским законодательством о свободном доступе третьих лиц к инфраструктуре, Еврокомиссия показывает, что вместо поддержки «Газпром» здесь может получить фактический «запрет» на инвестиции. Ведь всем понятно, что ни один крупный газотранспортный проект не может быть реализован на условиях свободного доступа -- коммерческие кредиторы просто не дадут денег без контракта, гарантирующего загрузку трубы хотя бы на период возврата займов, а инвесторы не станут вкладывать средства без гарантий окупаемости (а их тоже может обеспечить только договор с поставщиком).

В этой системе координат место для сотрудничества с Россией находится за пределами первой тройки. Конечно, европейцы прекрасно понимают, что поставки российского газа останутся крупнейшей частью газового баланса ЕС. Но в то же время, отдавая себе отчет в том, что в странах Евросоюза продолжается истощение запасов и собственной добычи, Брюссель делает ставку на рост снабжения газом из других источников по принципу «только бы не из России». И это есть главный признак недоверия, за которое придется заплатить. Российский министр энергетики Сергей Шматко на юбилейной конференции не зря отмечал, что практически любая диверсификация в газовой сфере сопряжена с таким «побочным эффектом», как значительные дополнительные затраты на инфраструктуру, которые в конечном итоге перекладываются на плечи потребителей.

Впрочем, и Москву, которая продвигает и реализует новые газотранспортные проекты по поставкам в Европу именно под лозунгом диверсификации транзитных маршрутов, такой «побочный эффект» не слишком смущает. На строительство «Голубого потока» в Турцию (без учета расширения трубопроводной системы на российской и турецкой территориях) ушло 3,3 млрд долл., только польский участок «Ямал-Европы» стоил более 2 млрд долл., на «Северный поток» (только морская часть) планируется потратить около 9 млрд евро и в сумму до 10 млрд евро оценивается «Южный поток». Но ощущение снижения зависимости от Украины, которая в 1990-е годы обеспечивала свыше 90% транзита российского газа в дальнее зарубежье (а в случае ввода всех «потоков» откатится на второстепенные роли), для руководства России, видимо, дороже денег.