Поездка в Баку на третий каспийский саммит представляла для Дмитрия Медведева возможность единственному из членов «большой восьмерки» встретиться с «мировым изгоем» -- президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом, заявившим на днях, что он прекращает переговоры с мировым сообществом относительно иранской ядерной программы. С тем самым Ахмадинежадом, который назвал «продавшими душу дьяволу» тех, кто отказался поставлять Ирану системы С-300. Так иранский президент отреагировал на отказ Москвы выполнить заключенную с Тегераном сделку по продаже противоракетных комплексов, последовавший за принятием этим летом санкций Совбеза ООН по Ирану, за которые проголосовала и Россия.

Переговоры гг. Медведева и Ахмадинежада начинались с улыбок. Но после рандеву с российским президентом иранский лидер вышел хмурым. Разумеется, никаких заявлений для прессы не было. Уклонился от них и г-н Медведев, за которого на вопросы отвечал помощник по международным вопросам Сергей Приходько. Он был лаконичен: «Беседа носила открытый характер, собеседники не избегали неприятных вопросов». Очевидно, что тут достигнуть компромиссов было явно труднее, чем на саммите.

Проблеме раздела Каспия между пятью странами региона столько же лет, сколько лет суверенитету большинства стран этой пятерки, ставших независимыми в результате распада СССР. Именно это событие вынудило начать раздел некогда советско-иранского моря между исламской республикой и новыми прикаспийскими государствами -- Азербайджаном, Казахстаном, Россией и Туркменией. На третьем саммите прикаспийских стран, состоявшемся вчера в Баку, много говорили о необходимости ускорить процесс подготовки Конвенции о правовом статусе Каспия. Именно этот документ должен стать итоговым в процессе раздела моря. И, казалось бы, от бакинского саммита никаких сенсаций в этом отношении не ожидалось. Разговоры по поводу конвенции казались вполне дежурными. Все были согласны с тем, что встречаться надо чаще. Президентам -- раз в год, как договорились на втором каспийском саммите в Тегеране в 2007-м, а специальной рабочей группе на уровне замминистров иностранных дел и того чаще -- до пяти раз в год (это предложение президента Ирана никто из коллег не стал оспаривать).

Но никто из лидеров не указал на основное противоречие, мешающее достижению компромисса в разделе Каспия -- диаметрально разные подходы стран к принципам такого раздела. Эти подходы не меняются уже много лет и в основном разделяют три страны -- Иран, Туркмению и Азербайджан. Благодаря соглашениям, подписанным между Россией, Казахстаном и Азербайджаном в конце 1990-х годов, регулирующим принципы недропользования, отсутствие правового статуса моря не сильно заботит в первую очередь Москву и Астану. Они уже много лет вполне успешно осваивают нефтяные месторождения на каспийском севере.

Вполне ожидаемым было сделанное Дмитрием Медведевым замечание, что пока не определен правовой статус Каспия, в силе остается прежний статус, определяемый положениями советско-иранских договоров(1921 и 1940 годов). И, более того, российский президент упредил попытки принятия односторонних шагов, призванных помешать достижению баланса в регионе с целью подтолкнуть переговорный процесс по новому статусу. Медведев также обратил внимание на опасность техногенных катастроф на Каспии в результате строительства трубопроводов по его дну. Он напомнил о катастрофе в Мексиканском заливе и рассказал о своей инициативе, сделанной им в рамках G20, об усилении ответственности за работы такого рода.

Больше никто из президентов «трубопроводную» тему в этом ключе поднимать не стал. Все остальные прикаспийские страны, за исключением Ирана, так или иначе заинтересованы в прокладке газо- и нефтепроводов через Каспий. И, более того, рассматривают позицию Москвы как стремление помешать поиску альтернативных маршрутов вывода своих углеводородов на мировые рынки. Неудивительно в этой связи и другое: президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов достаточно жестко заявил, что прокладка трубопроводов может осуществляться только при согласии стран, по акватории которых проходит трубопровод. Другими словами, в Ашхабаде считают, что Москва не вправе мешать строительству транскаспийских труб, идущих вне российской акватории Каспия.

Но все эти выступления звучали на пленарном заседании саммита. Когда же президенты спустя некоторое время вышли для подписания итоговых документов, обнаружилось, что большинство в каспийской пятерке достигло компромисса в стремлении как можно скорее закончить работы над Конвенцией о правовом статусе. Более того, президент Назарбаев, видимо, на правах дуайена каспийского переговорного процесса объявил, что президенты отдали указание своим экспертам в течение года подготовить проект конвенции с тем, чтобы подписать его на территории России. Дмитрию Медведеву в своем заключительном слове ничего не оставалось, как только выразить надежду, что в ближайшее время на встрече в Москве можно будет «поставить точку» в этом деле. Таким образом, было точно обозначено место и приблизительно время следующего, четвертого, каспийского саммита. Это было зафиксировано и в итоговом заявлении бакинской встречи.

Под занавес саммита стало известно о еще одном «протокольном решении» -- поручить соответствующим ведомствам в течение трех месяцев подготовить предложения о механизме введения 5-летнего моратория на вылов осетровых рыб в Каспийском море. Эта инициатива была озвучена в Баку Назарбаевым. Решено также поручить в трехмесячный срок согласовать ширину национальной зоны исходя из 24--25 морских миль, внешние границы которой станут государственными границами государств.

В результате бакинский саммит оказался весьма результативным. Перспектива скорого заключения Конвенции по статусу Каспия вдохновила обычно не слишком разговорчивого туркменского президента высказаться, что, мол, тогда можно будет подумать и о строительстве транскаспийского газопровода. Разумеется, добавил Бердымухамедов, как бы отвечая на опасения российского президента, при условии соблюдения всех экологических требований.

Еще одним свидетельством результативности саммита стало подписание в Баку Соглашения о сотрудничестве в сфере безопасности на Каспийском море. Дмитрий Медведев назвал это «этапным событием». Заметив, что этим закрепляется «исключительная прерогатива прикаспийских государств на решение всего диапазона вопросов региональной безопасности», российский президент подробно обосновал этот тезис. «Только мы и никто иной закрепляем за собой это право, -- заявил Медведев, -- и если мы ослабим взаимодействие в этой области, можете быть уверены, здесь тут же появятся другие силы».

Российский президент напомнил и о своем предложении учредить Организацию Каспийского экономического сотрудничества, однако реализация этой идеи пока не встретила энтузиазма среди его коллег.