Военная реформа, которую решительно проводит министр обороны Анатолий Сердюков, безусловно, дает положительные результаты. Но одновременно обнаруживаются и неожиданные последствия. Эти побочные явления могут создать серьезные проблемы в армии. Институт политического и военного анализа под руководством Александра Шаравина провел два «круглых стола» с участием военных экспертов. Обсуждались побочные проблемы преобразований в армии, связанные с гуманизацией военной службы и отсутствием критериев ответственности командира.

Одна из главных задач военной реформы -- слом негативного отношения к вооруженным силам. В этом основную роль может сыграть гуманизация армейской и флотской службы. В этом направлении многое уже сделано. Еще недавно существовали фактически биржи солдатского труда со своими расценками. Сегодня использовать даровую рабочую силу уже невозможно. Пресловутое строительство генеральских дач прекратилось именно при министре Сердюкове.

В Советской армии считалось непреложным законом: солдат должен стойко переносить тяготы и лишения воинской службы, а "отоспится" он потом. Сегодня солдатам срочной службы предоставлен даже послеобеденный тихий час, разрешено пользоваться мобильным телефоном. Наконец, о чем еще несколько лет назад и подумать было невозможно, -- увольнение в гражданской одежде. И тут, вероятно, первое побочное явление. Военные эксперты полагают, что увольнение в гражданской одежде -- скорее не благо, а зло. Военная форма все же дисциплинирует, указывает тому же патрулю, что нарушитель общественного порядка (если такое случается) -- военнослужащий. Теперь этого нет и, учитывая менталитет большинства нашей молодежи, груз дурных привычек, можно ожидать роста правонарушений. Да и куда идти в увольнение солдату в цивильном костюме, если он служит в «медвежьем углу»? В степь, тайгу, в горы?

Еще один знак гуманизации службы -- отсутствие у солдат нарядов на кухню. Уже 182 тыс. военнослужащих питаются на аутсорсинге -- их кормят сторонние гражданские организации. Однако и у этого явления есть оборотная сторона. «На учениях «Восток-2010» солдаты оставались голодными по нескольку суток, -- рассказывает генерал-майор запаса Андрей Доронин. -- Гражданские повара просто не поехали в район учений. Хорошо, был сухой паек да некоторые командиры по старинке вывели полевые кухни».

Шумное внедрение Интернета в армии превратилось в пиар-акцию, уверяет капитан первого ранга запаса Михаил Луканин. Подключили к Всемирной сети лишь малую толику подразделений, а потом деньги кончились. Денежное содержание срочников сегодня ничтожно. Военные финансисты пообещали: это содержание будет не ниже минимальной оплаты труда в стране. Но уже сегодня у владеющих ситуацией людей растет обоснованная тревога. Уже происшедшая резкая дифференциация в оплате воинского труда офицеров привела к зависти, подсиживанию, доносам и откатам.

Гуманизация службы проявляется и в том, что срочники теперь будут служить рядом с домом. Об этом не раз заявляли представители Министерства обороны. На деле не совсем так. У призывника действительно есть право служить в военном округе, которые располагается на территории его родной области. Таким образом, отметил Михаил Луканин, солдат из Воронежа может попасть служить на Новую Землю.

Но если действительно служить только рядом с домом, то неизбежно землячество -- одна из форм неуставных взаимоотношений наряду с дедовщиной, уверена председатель Союза родителей военнослужащих России Галина Шалдикова. А если воплотится еще одна реформаторская идея -- создание моноэтнических подразделений, по мнению г-жи Шалдиковой, это будет куда более страшно, чем сегодняшняя дедовщина.

Несмотря на перемены в армии, до истинной гуманизации службы путь еще не близкий, считает Александр Шаравин. И приводит в пример курсантов американской академии в Вест-Пойнте. После службы они пьют пиво и мило беседуют с трехзвездными генералами. Однако во время службы такой курсант перед генералом не шелохнется. Там жесточайшая требовательность командиров. Более того, можно сказать, что в большинстве армий, которые ставятся в пример россиянам, процветает своеобразная дедовщина. Командиры говорят с подчиненными только на повышенных тонах, иногда со словесными оскорблениями -- приучают к беспрекословному повиновению.

В Великобритании высшее неудовольствие командира выражается в том, что он во время взвинченного разговора может прикоснуться краем козырька фуражки до лица подчиненного. Но все это только в служебное время. В свободное время для солдат, не уважающих дисциплину, есть военная полиция. Сказал слово поперек -- полицейский имеет право пустить в ход дубинку.

Генерал Доронин придерживается иного, в отличие от г-на Шаравина, мнения: у нас гуманизация, нередко ложно понимаемая, переходит все рамки. Идущий в увольнение срочник, да еще в гражданской одежде, волен делать все, что вздумается. Но вот в армиях США и ФРГ отдых в увольнении организован. Солдаты могут участвовать в семи-восьми мероприятиях, причем с сопровождающим. Об израильской армии и говорить нечего: там в увольнение, иногда на несколько суток, идут с оружием. Офицеры полностью доверяют солдатам. У нас такую картину представить сложно. По крайней мере сегодня.

По мнению главного редактора журнала «Национальная оборона» Игоря Коротченко, гуманизация объявлена для привлечения к службе потенциальных контрактников. Известно, что ставка на полностью контрактную армию оказалась несостоятельной. Но кто бы ни служил в вооруженных силах, отношения с ним государства должны быть документально зафиксированы. В армиях многих стран взаимные обязательства солдата и государства закреплены законодательно. Там контракт солдата -- целая книга, где расписаны права и обязанности военнослужащего и государства. В российской армии контракт -- мятый листок со смазанной печатью и неразборчивой подписью командира роты. Именно с ним, выходит, и заключался контракт.

У нас до сих пор не прописан даже статус военнослужащего срочной службы. Во многом поэтому раненые в Южной Осетии два года назад солдаты добиваются положенных им выплат и льгот через суды. При наличии в России миллионной армии в прошлом году зафиксировано более 300 тыс. нарушений прав военнослужащих. Мнение большинства экспертов: о гуманизации армии у нас говорить рано, потому что не гуманизировано само общество.

Попытки гуманизировать службу идут бок о бок с возрастающей, иногда запредельной требовательностью к командирам. Министр обороны Анатолий Сердюков недавно заявил: статистика нарушений воинской дисциплины станет падать, «особенно с учетом наших методов: мы жестко спрашиваем с командиров, вплоть до увольнения за случаи со смертельным исходом». Но, как водится, жесткость спроса распространяется на все нестандартные случаи. Признает это и министр: «Вот меня тут правозащитники стали упрекать уже, что я зря многих за это увольняю». И действительно, при такой дисциплинарной практике никакого количества командиров бригад не хватит.

Нужен хотя бы перечень причин, по которым командир может быть снять с должности. Это исключило бы волюнтаризм некоторых импульсивных военных руководителей. Сегодня снимают за суицид подчиненных, а завтра будет модна борьба с коррупцией -- тоже за это снимать? Или за нерадивых срочников? Большинство их к службе не мотивированы. И пробудить эту мотивацию некому. В бригаде есть только один воспитатель -- заместитель командира. В батальонах и ротах таких должностей нет. Для обеспечения порядка остается загнать всех офицеров в казармы для круглосуточного бдения.

Может быть, поможет создание профессионального сержантского корпуса. В России действительно чуть ли не единственная армия мира, которая пытается жить без профессиональных сержантов. В США сержанты учат даже молодых офицеров. На 750 тыс. солдат нам сегодня надо 100--200 тыс. сержантов. Однако процесс их подготовки длительный. Среди разогнанных ныне прапорщиков были люди с высшим образованием, люди, окончившие военные училища заочно или экстерном. Какими будут профессиональные сержанты, которых не могут сегодня набрать в нужном количестве на учебу, неизвестно.