Подведены итоги «Фринджа» -- офф-программы международного театрального фестиваля в Эдинбурге. Официальных наград у «Фринджа» нет, но есть призы прессы и зрительских симпатий. В этом году в Эдинбург приехали выходцы из России: российско-германский «До-театр», театр Антона Адасинского «Дерево», участник первого состава «Дерева» Алексей Меркушев с собственным спектаклем «Дядя Володя», петербургский «Комик-трест» с «Белой историей». Первые три были номинированы на приз английского журнала Total theatre («Тотальный театр») Total theatre Award, учрежденный профессиональными критиками Великобритании.

Эту престижную награду «за выдающиеся достижения в искусстве» получил спектакль La Divina Commedia театра «Дерево» Антона Адасинского. Еще этот спектакль получил приз Fringe First от газеты The Scotsman в категории «театр танца и движения» (Dance and physical theatre). В общей сложности это уже четвертая и пятая награды театра «Дерево» в эдинбургском «Фриндже» начиная с 1997 года.

Спектакль Адасинского под названием «Суицид» приезжал весной 2001 года в Москву, участвовал в фестивале «Золотая маска» в категории «Новация», но успеха не снискал. Британские критики отнеслись к нему иначе. После объявления лауреатов Антон АДАСИНСКИЙ по телефону из Эдинбурга дал интервью корреспонденту газеты «Время новостей» Екатерине ВАСЕНИНОЙ.

-- Все со счету сбились, сколько всего наград «Дерево» получило в Эдинбурге?

-- В 97-м мы уже получали приз Total theatre Award за спектакль «Красная зона». На следующий год мы привезли сюда спектакль Once («Однажды») и получили два приза сразу -- Fringe First газеты The Scotsman и Herald Angel лондонской газеты Herald. Потом мы не приезжали несколько лет, но снова захотелось адреналина, гонки, вибрации, биения, и приехали со спектаклем La Divina Commedia, который в Москве показывался под названием «Суицид».

-- Помимо названия изменилось и содержание?

-- Спектакль начинался и придумывался когда-то в Италии, во многом под влиянием «Божественной комедии» Данте. Мы не посчитали тогда возможным назвать спектакль по имени этой книги. Но в конце концов решились. И как только мы это сделали, работа сразу побежала вперед. Название раздвинуло нам рамки импровизаций.

-- Какая была атмосфера на фестивале в этом году?

-- Атмосфера Эдинбурга... Ты просто прекращаешь спать, потому что на улице круглосуточно находятся сотни тысяч людей. Грохот, шум и фейерверки с утра до вечера. В шесть утра тебя уже будят трубы или дудки, потому что актеры уже начинают зазывать народ на спектакль. Полные народом кафешки, на улице по щиколотку лежат программки. Это здорово, это то, чего не хватает. Актеру очень важно иногда почувствовать себя в огромной толпе таких же актеров. Молодеешь на глазах.

-- Приезжая весной на «Золотую маску» танцевать Дроссельмайера в шемякинском «Щелкунчике», вы рассказывали, что, путешествуя по Мексике, обнаружили в заброшенной деревушке мертвый цирк-шапито. Этот образ был использован в спектакле?

-- Да! Мы играем сейчас La Divina в старом драном цирковом тенте. Нам предлагали играть в залах, театрах, в какой-то старой фабрике, но тент настолько подходит спектаклю, что у меня дух захватывает. Сложилась такая цирковая бешеная атмосфера, что органичнее уже не будет. Подзаголовок у спектакля такой: «Цирковая история для четырех слабовидимых тел и множества духов».

-- На «Фриндж» артисты приезжают сами и платят за участие. Во сколько вам обошлась эта поездка?

-- Мы бы сами не смогли этого сделать никогда. Нереально артистам самостоятельно привезти такой огромный спектакль, поставить в центре дорогого поля для регби тент, сделать рекламу по всему городу. Конечно, у нас был продюсер Julius Green. Он видел спектакль в Амстердаме, влюбился в него и вложился в наш приезд в Эдинбург, заведомо зная, что прибыли в этот раз не будет. Но у нас уже есть предложения -- сразу после Эдинбурга мы едем выступать в Лондон в Riverside Studios, и лондонские гастроли начнут окупать затраты в Эдинбурге. Но конечных сумм мы как актеры не должны знать. Мы знаем, что театр в порядке, спектакль идет, все наши требования по свету, звуку и по жизни выполнены на сто процентов, остальное -- это его бизнес.

-- Сколько стоили билеты на спектакль?

-- 10--11 паундов.

-- Как его рекламировали?

-- Двухметровые постеры в двух самых дорогих рекламных местах города, плакаты формата А3 в барах и на улицах, тысячи флаерсов в кафе и из рук вольнонаемных студентов на улицах. Также все лондонские газеты выпустили превью о спектакле. Мы здесь уже были, зрители и критики нас ждали, поэтому у нас с первого дня было очень много публики. В Эдинбурге нас посмотрели 7500 человек.

-- Fringe First вручается газетой The Scotsman. Каков статус этого издания и почему оно обладает правами профессионального жюри?

-- В период фестиваля эта газета выпускает ежедневно 24 страницы ревю по театру, танцу, визуальному искусству и музыке. Она является главным информационным спонсором фестиваля и всех залов. В этой газете публикуются все профессиональные критики, приезжающие на фестиваль работать в жюри. Уровень публикуемой в The Scotsman критики очень высок. Помимо всего прочего, это ведущая газета Шотландии. Приз газеты дается раз в неделю в номинациях «театр движения», «музыка», «литература», «визуал арт» и «комедия». Каждую неделю пять призов, всего три недели. Пятнадцать призеров из двух тысяч участников. Конечно, здесь огромная гонка.

Once в 1998-м попал людям в сердце потому, что тогда на фоне довольно жестких, часто политических комедий Once прозвучал как лирическая и тонкая работа, и народ был без ума от него.

-- С «Дивиной» такого не случилось?

-- О, с ней еще сильнее. Это же шок для них очень большой. Все, что касается религии в спектакле, религиозных символов, для них очень серьезно, это же шотландцы. И такой театр, в котором нужно не думать, а чувствовать, причем на сумасшедшей скорости, для них серьезный шок. Одни журналисты пишут, что нужно срочно окропить сцену святой водой, другие настоятельно рекомендуют занимать ночью очередь за билетами. Налицо споры и разделение мнений. Как раз то, что мы и хотели.

-- Вы нормально относитесь к тому, что в Эдинбурге многие спектакли проходят в церквях?

-- Дело в том, что церковь -- хорошо звукоизолированное здание с толстыми стенами. На полученные от аренды во время фестиваля деньги она отлично живет в течение года. Так поступает весь Эдинбург. Сдан каждый угол: кафе, булочные, церкви -- спектакли идут даже в здании старого парламента, рядом с горой Артура. Это отличный бизнес для них. Шотландцы говорят: мы живем в свободной стране, почему бы не устроить хорошие спектакли в хорошей церкви?

-- Какие самые яркие впечатления у вас в этом году от «Фринджа»?

-- Самое безумное -- это улица High Street, конечно, где каждые двадцать минут, каждые сто метров выступает новый человек -- жонглер, акробат, огнеплеватели, шпагопоедатели, люди на ходулях, пролезающие сквозь теннисную ракетку, стоящие на одном пальце. Каждые двадцать минут меняется актер, тысячи людей бросают деньги. Мой знакомый из Австралии Адам Рид в среднем за 20 минут работы получает сто паундов.

-- У вас были планы возвращения в Россию -- большие гастроли по стране и собственная площадка в Москве. В каком состоянии эти планы сейчас?

-- После спектакля в Мариинском театре я был представлен Владимиру Путину и Джорджу Бушу. Это очень серьезное событие для «Дерева». Мы с Михаилом Шемякиным рассчитываем на встречу с президентом в октябре--ноябре. Хочу вернуться к разговору с ним о том, что русская культура, которая находится сейчас частично за границей, каким-то образом должна быть возвращена в Россию, или по крайней мере контакты с ней нужно объемно наладить. Со Славой Полуниным и Мишей Шемякиным у нас общая идея создания в Москве культурного центра, где люди могут знакомиться в том числе с западной культурой театра клоунады, театра движения и с визуальными искусствами под руководством Миши Шемякина. Никто из нас не порывал с Россией, все уехали по одной простой причине -- чтобы их искусство не было раздавлено в те годы, когда это было сделать несложно. Все сохранили свое лицо и готовы работать в России по первому зову. Сейчас обсуждается передача кинотеатра «Форум» в качестве московского филиала шемякинской академии психологии искусства. Академия искусств «Фабрики О.Г.И» на Тульской тоже не расторгала со мной договоренностей.

-- Расскажите о вашем дальнейшем сотрудничестве с Мариинкой.

-- Новая работа Шемякина в Мариинке «Принцесса Пирлипат» будет отдельным сорокаминутным балетом, как бы прелюдией к основному «Щелкунчику». Музыка уже написана. Композитор -- Михаил Слонимский. Репетиции идут успешно, хореограф Кирилл Симонов очень плодотворно провел две недели в Нью-Йорке с Мишей, сценография практически готова, сам спектакль готовится к февралю. Я думаю, что это будет очередная красивая и спорная работа -- у Миши ничего просто не бывает. Я по-прежнему танцую Дроссельмайера.

-- Ваша «зеро-система», «нулевая» теория движения, станет когда-нибудь школой с мастер-классами, лысыми учениками, видеокассетами?

-- Как только у нас будет свое место -- в Берлине, Дрездене, Барселоне или Москве, -- в этот же момент люди, которые засыпают нас вопросами: когда и где мы начнем преподавать, будут оповещены. Проблема по-прежнему в квадратных метрах, но надеюсь, что в течение года у «Дерева» -- а это всего три человека: Таня Хабарова, Лена Яровая и я (в окружении замечательных техников, менеджеров и сумасшедшего Олега Жуковского) -- наконец будет свой театр. С нормальной такой бетонной или мраморной доской, где будет отлито или процарапано наше название . Мы сейчас много времени тратим на нужные для этого бумаги и встречи.

Для работы в России нам нужен партнер, смелый, богатый, энергичный и авантюрный. В конце концов, за нами сегодня стоят серьезные европейские продюсерские компании, мы сами -- классика русского андеграунда, и сумма рисков невелика.

На следующую «Золотую маску» планируем привезти наш новый спектакль «Острова в океане». Поскольку «Маска» по поводу 300-летия Санкт-Петербурга переберется в этот раз туда, мы начали переговоры о том, чтобы в тот же приезд показать «Острова» и в Москве.

-- В Интернете я нашла такое утверждение: «АА -- внук Антонена Арто и сын Гротовского».

-- Не знал, что они родственники. В любом случае приятно, что мое имя, а значит, и все «Дерево» при нашей жизни ставится рядом с такими именами. Это большой комплимент.