Юбилейные торжества прошли весной-летом, помянули и начало войны, и победу, бюджеты освоены, речи произнесены. И вот Художественный театр сейчас выпускает премьеру -- «Прокляты и убиты», постановка Виктора Рыжакова по роману Виктора Астафьева. «Датская» вещь? Нет, хотя поставлена в этот самый юбилейный год. Потому что есть режиссерское высказывание, интонация которого с казенными празднествами никак не совпадает.

Небольшой помост, с двух сторон от него ряды стульев -- герои, что не участвуют в действии в данный момент, сидят, вместе со зрителями смотрят на происходящее. За помостом -- экран, на нем то возникают какие-то пейзажи, то идет четверка Beatles, то просто мельтешат серые тени, будто истрепанная черно-белая пленка промелькивает перед проектором. (Сценографией спектакля занимался сам режиссер, он же и автор инсценировки; за видео отвечает Владимир Гусев, хореограф -- Олег Глушков.) Кроме того, на этом экране возникают титры, разграничивающие маленькие сценки, из которых собран спектакль. Титры даны транслитом (Proklyaty в начале, I ubity -- в конце, также чужими буквами фамилии героев, которым посвящен тот или иной эпизод). И эта латиница, использованная для рассказывания истории болезненно, неотчуждаемо нашей (1942 год, только что призванные в армию мальчишки учатся владеть оружием посреди Сибири -- голод, холод, отсутствие обмундирования и этого самого оружия включены в комплект), -- она так правильна, что захватывает дух.

Потому что ну вот не только наша эта история. То есть, конечно же, раскулачивание и аресты «врагов народа», что в ближайшей памяти героев, которые вспоминают своих родных, колорит родной, никуда не денешься. Но были и мальчишки во Вьетнаме -- и вьетнамские, и американские, куда же без них. Алжир, Ангола, весь XX век, ничему не научившийся после той -- великой -- войны. И вот эти расклады -- с навечно хриплым старшиной, с молодыми офицерами, что должны командовать чуть ли не своими ровесниками, с дикой жестокостью военного суда (двух сопляков, отлучившихся из тыловой (!) части, чтобы навестить мать, поставили к стенке) и с обязательным подлым демоном-особистом, получающим удовольствие от того, что кого-то довел до вышки, -- они возникают в каждой войне. Собственно, об этом и спектакль.

Потому в самых больных, самых жестких сценах предельное отстранение. Иногда почти клоунада, как речь особиста (замечательная роль Андрея Казакова): воспроизводя сводку Совинформбюро, криво улыбающийся уродец выдает почти балетные па, то обозначает «ласточку», то перебирается по земле почти как игуана. Это нечисть, фальшивая гадость, нечеловек, потому так неестественна и манера движения по сцене. А сцена расстрела двух братьев поставлена тоже как танец -- полуфантомное, невозможное кружение двух обнявшихся парней по сцене на фоне отвернувшегося к заднику строя передает вот это чувство нереальности: ну ведь быть не может, что их сейчас за такую ерунду свои же убьют.

В спектакле заняты вчерашние студенты Школы-студии МХАТ (и три студента нынешних), и все они ненамного старше своих героев. Говорят, режиссер специально возил актеров на неделю в сегодняшнюю военную часть, чтобы прочувствовали; не знаю, насколько это помогло, ведь главное ощущение «не вырваться» при таких учебных поездках возникнуть не может. Но с помощью этого опыта или просто с помощью актерских талантов, умения представить себя в предлагаемой ситуации, каждый из актеров сыграл замечательно -- и можно лишь пожалеть о том, что в программке все дебютанты обозначены списком, без распределения ролей. Понятно, что это не случайно: театр пытается сыграть «общую» историю, не разделяя людей; но вообще-то общая история войны в том виде, в каком ее сегодня можно выносить и в каком, кажется, ее рассказывает Рыжаков, это именно история отдельных, частных людей. Таким образом, общий список в программке противоречит спектаклю. Впрочем, всех этих актеров (тьфу-тьфу-тьфу!) мы еще наверняка узнаем по отдельности в других спектаклях: важно то, что в МХТ пришло новое поколение, которое стоит поприветствовать.

Спектакль начинается русской песней, заканчивается английской. Вьетнам тоже рядом. Недалеко и Чечня, но вот об этом в спектакле ни слова -- ряд каждый может достраивать сам.