О том, что Александр Вампилов был главным драматургом советской эпохи, еще 15 лет назад догадывались многие. И только сейчас об этом можно говорить громко и вслух. Становится стыдно думать иначе. Слава Вампилова, не доставшаяся ему при жизни, не торопится быстро искупить свою вину: еще очень долго он будет числиться в ряду «странных» и «неразгаданных» писателей.

Вампилов сумел создать портрет российского общества в самый кризисный для него момент и этим портретом испугать публику. Его сюжеты чаще всего возникали из злой, полупьяной шутки (траурный венок для живого человека в «Утиной охоте», появление взрослого сына в жизни немолодого человека в «Старшем сыне», похмельная выходка со ста рублями в «Двадцати минутах с ангелом»), а заканчивались убийственной трагедией. Вампилов показал общество, где цинизм стал стандартом поведения, где есть только бессовестные и чересчур совестливые, но нет людей нормы. Вампилов предвосхитил появление целого направления «проблемной» драматургии и далее -- перестроечный публицистический бум.

В драматургии Вампилова реализм трещал по швам. Это главное, что отличало Вампилова от коллег -- Розова, Арбузова и Володина. Сквозь бытовые зарисовки у Вампилова неожиданно пробивался нешуточный мистический ужас. В мелодраматическом «Старшем сыне» от социалистического лозунга «Все люди -- братья» герои продираются к его библейской сути. Жестокое общество может моментально стать сентиментальным: вчерашний лгунишка Бусыгин признает в себе блудного сына, пришедшего к Всевышнему с покаянием. В его фразе «Мы хотели согреться и уйти» можно почуять жажду духовного согревания, а в его поиске отца -- поиски родственной души и в, конечном итоге, Бога.

В «Утиной охоте» мистическими красками окрашена связь Зилова и официанта Димы, раба и хозяина, заблудшей овцы и лжепастора. В самом мотиве утиной охоты грезится едва ли не языческая страсть уничтожения и самоуничтожения, которой подвержен Зилов. В сущности, после текстов Вампилова абсурдистская драма для русского театра была уже лишней. Он выводил отчаяние и отчуждение из самого строя обычной человеческой жизни. После обнаружения фигуры Зилова в нашем обществе на советском человеке можно было ставить скорбный крест.

Ни один из советских спектаклей по Вампилову не превратился в легенду -- театр и до сих пор не может «переварить» сложную эстетику драматурга. Кино же трактовало Вампилова исключительно как певца депрессии. «Отпуск в сентябре» (фильм Виталия Мельникова по «Утиной охоте») режет глаз кромешной темнотой кадра: темно в квартире панельного дома, сумрачно в кафе «Незабудка» с занавешенными окнами, серо на улице. «Валентина», снятая Глебом Панфиловым по пьесе «Прошлым летом в Чулимске», равняла привычную житейскую хмарь с суровым сибирским климатом. Иссушенная и выцветшая древесина сельских домишек, скупая растительность, которой недостает солнечных лучей, улицы, покрытые деревянными настилами на случай затяжного дождя. Люди смогли обустроиться на таежной земле, но жить как люди здесь уже не в состоянии...

Последний театральный год дал почву для разговора о том, можно ли из советского драматурга Вампилова сделать классика на все времена. Вампилова поставили в чеховском МХАТе, театрах Олега Табакова, «Около дома Станиславского» и на Покровке. На подвластных Табакову сценах советский быт отчаянно пародировался, сообщая постановкам жанр комедии абсурда. Юрий Погребничко в своих «Странниках и гусарах» (смесь «Трех сестер» и «Старшего сына») трактует персонажей уже как героев абсурдистской трагедии. А в Театре на Покровке, напротив, советское бытие омывают обильной ностальгической слезой. На самом деле между этими подходами неглубокая разница, обыкновенный спор консерваторов и либералов.

Вампиловской драме никак не удается обрести свободу от исторического подхода. Современному прочтению мешает знание о советском бытии, с которым постановщики все еще упорно выясняют отношения. Вампилову как классику пока только предстоит родиться. Видимо, случится это тогда, когда опыт советской жизни перестанет ранить и постановщиков, и зрителей. Можно никогда не забывать, как выглядело кафе «Незабудка» и чем занимались сотрудники бюро технической информации. Но должны пройти и мстительная обида на советский строй, и приступы ностальгии. Как только общество признает современность как свое единственное настоящее, в Вампилове увидят не только могильщика былой общественной формации, но драматурга, описавшего, в традициях отечественной литературы, предельные житейские страсти.