Москва полнится слухами: Филипп Киркоров будет играть на сцене Художественного театра. Вроде бы даже его введут в чеховскую «Чайку», Олегом Ефремовым поставленную. Собственными глазами в Интернете читала. Здорово, да? Поручиться, что это правда, пока, впрочем, не берусь: во МХАТе ни до кого не дозвониться -- все ушли в отпуск. Но суть, собственно, не в этом. Еще несколько лет назад, прочитав или услышав подобное сообщение, я бы твердо сказала: как же, щас. Скорее верблюд пройдет сквозь угольное ушко. Нынче воздержусь от резких высказываний. Почему бы и нет? На дворе крепчает постмодернизм (он же культурный плюрализм), так что всякое может случиться. Драматическое искусство, конечно, консервативно, тяжело на подъем, но сколько можно плестись в хвосте истории! Пора наконец окончательно стереть грань между театром и шоу-бизнесом, искусством и попсой. Она, собственно, и безо всякого Киркорова потихоньку стирается.

Три тенора собирают стадионы, Ванесса Мэй играет классику, ловко виляя бедрами, лоснящийся Басков сегодня поет Ленского в Большом, завтра O, sole mio на первой строчке хит-парада, послезавтра в обнимку с Монтсеррат Кабалье он, того и гляди, покорит весь земной шар. Я, разумеется, вижу разницу между Басковым и Доминго. Я о тенденции. Искусство, как и было обещано, принадлежит народу. Деятели российского искусства принадлежат ему уже почти безраздельно. Три тенора у Эйфелевой башни -- это, что и говорить, документ эпохи, но все же сложно представить себе респектабельного оперного певца или артиста Королевского шекспировского театра, призывающего с телеэкрана сограждан покупать по дешевке марку отечественного автомобиля. У нас все пути открыты. Приходит, скажем, зритель в Камергерский переулок на спектакль «Антигона» и видит в нем корпулентного мхатовского артиста Александра Семчева, того самого, что целыми днями «пиво пил» и потому всюду опоздал. Приходит на другой спектакль, «Ретро», а там играет сверкающий белозубой улыбкой и тоже примелькавшийся в рекламах и телеиграх Игорь Верник. Семчев, скажу вам по секрету, очень талантливый комедийный артист, а Верник -- артист, мягко говоря, средний. Но для зрителя, который в подавляющем большинстве является телезрителем, это значения не имеет. С обывательской точки зрения, они «главнее» своих коллег по сцене не потому, что талантливы, а потому, что «засветились». И, глядя на них, уже практически всем -- и талантливым, и бездарным, и народным, и тем, кто совсем недавно трех предложений без слова «духовность» сказать не мог -- очень хочется засветиться. И если представители драматического искусства так легко спускаются со своих горних высот в долину культурного ширпотреба, почему изготовителям этого самого ширпотреба не воспарить от эстрадной сцены к драматической? Этот, так сказать, встречный порыв в чем-то даже понятнее и трогательнее. Более того, он в известном смысле ставит под сомнение торжество постмодернизма (хотела написать постмодернистских ценностей, но вовремя поняла, что это оксюморон). Ведь если для теоретиков этого самого «изма» и их стихийных последователей от Ванессы Мэй до артиста Семчева, от трех теноров до мхатовского худрука-рыночника Олега Табакова, в мгновение ока превратившего обветшавшую цитадель традиции в фабрику разнообразных театральных событий, грань между театром, шоу-бизнесом и рекламой и впрямь становится призрачной, то для таких, как Киркоров, иерархия явно существует. Иначе зачем ему, и без того всенародно известному, деньги лопатой гребущему, засветившемуся так, что другим и не снилось, мог понадобиться МХАТ. Да исключительно потому, что именно там прописано, по его мнению, нечто большое, чистое и прекрасное. То, к чему надо бы приобщиться. Искусство с большой буквы. И если слухи о мхатовской карьере Киркорова подтвердятся, значит, представители старой культурной парадигмы могут торжествовать. Иерархию не отменить. Высокое с низким не перепутать. Сколько ни стирай грани, они все равно норовят вылезти наружу. Играть вам не переиграть, Филипп Бедросович. Дай вам бог долгих лет жизни. Хоть будет кому за честь драматического искусства заступиться.