Скорбное предчувствие появилось уже в момент, когда из газетного факса вылез пресс-релиз галереи «Тушино», расположенной по адресу: метро «Сходненская», бульвар Яна Райниса, 19. Пресс-релиз назывался: «Первое Биеннале современной русской живописи». Если «биеннале», то почему «первое», а не «первая». Если «первое», то почему именно в Тушино? Если «современной русской живописи», то почему в числе участников перечислены только мэтры андерграунда 60-х: Оскар Рабин, Борис Свешников, Владимир Вейсберг, Олег Целков, Вячеслав Калинин, Эдуард Дробицкий? Ну а самые тяжкие ожидания возникли при чтении следующего абзаца: «Это Биеннале проводит Единый научно-методический центр Комитета по культуре Москвы и Музей современного русского искусства в Джерси-Сити -- городе, который входит в состав Большого Нью-Йорка». Все предчувствия впоследствии, конечно, оправдались.

Дело в том, что Zimmerly-музей в Джерси-сити, расположенном в двух километрах от Нью-Йорка, основал Александр Глезер. В былое время Глезер был активнейшим участником неофициального художественного процесса, самиздата. Знаменит как один из организаторов «Бульдозерной выставки» 15 сентября 1974 года на пустыре в Беляеве-Богородском. После нее эмигрировал сперва во Францию, затем в Америку. В Париже, потом в Нью-Йорке собирал «другое искусство» и издавал книги поэтов и художников андерграунда. Сегодняшнюю деятельность Глезера можно было бы назвать «крушением иллюзий» или просто крахом. Так и не став профессиональным менеджером или арт-дилером, Александр Давидович тщетно пытается обаять всех романтикой шестидесятнического авантюризма. Пытается оправдывать характеристику, данную ему некогда Сергеем Довлатовым: «Глезер не жулик. Но разбросанный и довольно причудливый человек. Норовит расплачиваться литографиями, багетами, штуками холста... Наводнил жилище картинами, вызывающими у мамы гадливый ужас».

В последнее время Глезер наведывается в Москву довольно часто. И выставки с громкими названиями делает регулярно, в ЦДХ, например, -- бастионе самого раздолбайского третьесортного салона. Каждая из этих выставок кошмарнее предыдущей. Стратегия проста: набрать живопись молодых провинциалов, в основном неряшливых апологетов Шагала -- Тышлера -- Рабина -- Немухина -- Целкова, и «освятить» их работы несколькими холстами (или графическими листами) самих мэтров «другого искусства» из собственной, глезеровской, коллекции. Благодаря такому соседству и соответствующему звонкому названию («Искусство синтеза», «Первое Биеннале современной русской живописи» и т.п.) можно водить за нос простофиль. Придавать междусобойчику районного масштаба статус кассельской «Документы», рассказывать о международном признании сугубо маргинального музея Глезера в Джерси-сити, короче говоря, набивать цену. Не только в переносном смысле. На вопрос: «Могу ли я купить висящую в зале Биеннале работу?» Александр Глезер ответил: «Свяжитесь со мной -- поговорим». Немного погодя подошел другой любитель прекрасного и спросил: «Сколько стоит висящая там-то картина Целкова?» и Глезер честно ответил ему: «30 тысяч долларов».

В принципе, нынешнего Глезера можно назвать «Церетели в миниатюре». В обоих случаях человек пытается поднять свой рейтинг благодаря уже упоминавшемуся «комплексу шестидесятника». Церетели в этом преуспел. Оттого и первый арт-начальник России. Глезер -- не очень. Оттого на вернисаже в Тушино было десять друзей и родственников и телеканал «Культура». В чем заключается «комплекс шестидесятника»? -- в нежелании называть вещи своими именами, в желании выдавать кажимое за кажущееся. Раньше «эзопов язык» был следствием советской цензуры. Теперь он следствие постсоветской любви к пустотелой риторике. Вот открывает Церетели частный музей своего собрания русского искусства XX века, но статус «частной коллекции» (очень даже симпатичный статус -- вспомним, сколько частных музеев в городе искусств Париже и как уютны они по сравнению с официальными институциями) ему противен. Он требует признания особняка на Петровке в качестве Главного (!) музея современного русского искусства. Вот захотел Глезер продать собранные им, в большинстве безнадежно посредственные, картины. Но честно сказать об этом не смеет (а мог бы -- в Москве уже давно работает галерея «Пан-дан», специализирующаяся на продаже шестидесятников «Лианозовской школы»). Рискуя крохами последнего доверия к собственной персоне, называет сей «проект» «Первым Биеннале». Занятно, что московские власти на эту помпезную ложь охотно западают. Высокий статус -- высокий бюджет, больше шансов получить свою прибыль. Церетели уже давно является лучшим другом градоначальника. В деле Глезера задействован комитет по культуре Москвы. Благодаря сотрудничеству с городскими властями Александр Давидович надеется в будущем году в галерее «Беляево» открыть музей современной русской графики и скульптуры, а через три года создать большой музей современного русского искусства. По его собственным словам, сквозной темой будет «искусство синтеза»: умение объединить в одной картине разные направления фигуративного искусства, от кубизма до фантастического реализма. В других случаях такой синтез называют «салонным сюром» и торгуют им в переходе у Парка культуры, но Александру Давидовичу виднее. Ведь даже на мой вопрос: «Почему же биеннале получила средний род?» Глезер ответил: «Я либерал, и с моей стороны было бы нечестно отдавать предпочтение роду женскому или мужскому».