Афишу Зальцбургского фестиваля украсили "Электра" Рихарда Штрауса и "Лулу" Альбана Берга, две великие драмы музыкального экспрессионизма. Общей чертой спектаклей стало то, как мало в каждом сделал постановщик. Николаус Ленхофф представил "Электру" своего рода живой картиной с музыкой, более или менее разведя артистов по сцене. И хотя "Лулу" в интерпретации Веры Немировой больше похожа собственно на спектакль, режиссер явно не перегрузила постановку своим участием.

К тому времени когда в Болгарии родилась Вера Немирова, Николаус Ленхофф уже успел поработать в берлинской «Дойче Опер», на фестивале в Байройте, в нью-йоркской «Метрополитен-опере», в Парижской опере. С тех пор Ленхофф ставил оперы практически на всех знаменитых сценах мира, включая «Ла Скала» и «Ковент-Гарден». Естественно было бы предположить, что им накоплен опыт, позволяющий выстроить внятный спектакль при любой погоде. Но без вдохновения и новых идей опыт не помогает, и режиссер уходит в тень.

В основу "Электры" легла одноименная трагедия Гуго фон Гофмансталя о царе Агамемноне, убитом женой Клитемнестрой и ее любовником Эгистом. Дочь царя Электра ненавидит мать и живет только надеждой на возмездие. Поскольку сюжет предполагает единство времени, места и действия, отсутствие режиссерской фантазии могла бы компенсировать лишь изобретательная сценография. Но в этом спектакле художник Раймунд Бауэр поместил действие внутрь наклоненной бетонной конструкции -- то ли дома большой семьи, которому не быть достроенным, то ли бомбоубежища. За исключением финальной сцены с этой декорацией не происходит ничего. Костюмы чуть изобретательнее: приближенные к царице слуги облачены в сапоги и костюмы с портупеей и кобурой на боку, словно из фильмов о Гражданской войне, Электра (Ирена Теорин) в ветхом рубище кутается в отцовскую шинель, в то время как Клитемнестра (Вальтрауд Майер, знаменитая вагнеровская меццо-сопрано) -- роскошная дама в темно-красной шубе и розовом декольте с блестками. На актрисах в основном и держится спектакль, хотя рядом с Вальтрауд Майер и Эвой Марией Вестбрук (Хризотемида), чьи работы близки к совершенству, Теорин звучит не столь ровно, порой сбиваясь на крик. Однако сцена, где Клитемнестра жалуется на ночные кошмары, а Электра советует ей принести в жертву саму себя, полна такого напряжения, будто обе вот-вот испепелят друг друга взглядами.

Ансамбль удачно дополняет Рене Папе (Орест), хотя черный плащ с капюшоном и угрожающий вид делают царского сына похожим на героя бандитского телесериала. Подобная эстетика определяет последние минуты спектакля, когда месть уже свершилась: в глубине сцены открывается пространство, облицованное типовым желтым кафелем, -- то ли подземный переход, то ли общественная уборная. Стены забрызганы кровью, на крюке качается изуродованное тело царицы вниз головой. Орест шагает к Хризотемиде, однако путь ему преграждают эринии, вдруг заполняющие сцену. Месть за отца -- такое же насилие, как и породившее ее злодейство; наглядная иллюстрация этой мысли практически единственная заслуга постановщика.

Спектакль ведет Даниэле Гатти, главный дирижер Цюрихской оперы. Маэстро преподносит "Электру" как грандиозную симфонию. Венский филармонический оркестр хоть и заглушает певцов временами, великолепен -- идеальное совпадение материала и дирижерского темперамента. Пропитывающее партитуру исступление передано на 200 процентов.

Этого исступления как раз не хватило "Лулу", где тот же оркестр, но под управлением Марка Альбрехта звучит куда мягче и глаже. Музыка Берга предполагает тон куда более взвинченный, нервный, истеричный, колкий; впрочем, нерва с лихвой хватало в работе солистов, и в первую очередь великолепной Патрисии Петибон в заглавной роли.

Петибон дебютировала в партии Лулу полгода назад в Женеве и вскоре споет ее в Барселоне. Опер ХХ века до недавних пор в ее репертуаре было немного. Тем удивительнее, до какой степени партия Лулу подошла артистке -- словно та всю жизнь только и пела Берга, а не Рамо. Как и Электра, Лулу несет окружающим гибель -- от ее руки или по ее вине гибнут как минимум четверо. Но она и сама является жертвой: это они видят в ней роковую соблазнительницу, образ которой Лулу не без удовольствия играет.

Как утверждает Вера Немирова, "Лулу заставили торговать собой еще в детстве, частью которого стал ее первый сексуальный опыт, и она остается ребенком в течение всей жизни". Действительно, в образе Лулу много детского, что видно, например, в известной постановке Грэма Вика, где Лулу (Кристина Шефер) не только порочна, но и ранима. Но Лулу Петибон не столько жертва, сколько воплощенный порок. Она настолько сексапильна, что к ее образу ничего не добавляют ни огромное зеркало с недвусмысленным кровавым пятном, ни обращенный к нему гигантский фаллос -- основные элементы декораций первого действия.

Петибон -- центр великолепного актерского ансамбля, который составляют Михаэль Фолле (доктор Шен), Павол Бреслик (в его исполнении Художник лишился цинизма и обрел благородство), Франц Грундхебер (предполагаемый отец Лулу) и другие. Правда, справляясь со сложнейшей музыкой Берга и показывая себя отличными драматическими артистами, солисты зачастую предоставлены сами себе. Постановочное решение ограничивается честным пересказом истории, переменами минималистических декораций да переносом в зал первой сцены третьего акта, где Лулу попадает в Париж. Нехитрый прием производит сильное впечатление: зритель смотрит на сцену, ожидая начала действия, а оно вдруг возникает рядом с ним.

Неожиданно и оформление последней сцены, где Лулу вместе со свитой попадает в Лондон. Фон для ее неловких попыток соблазнения -- инфернальный северный лес с белыми скелетами деревьев на черном фоне. Вдалеке среди гор виден даже слон (или мамонт?): такой Лондон сродни Америке Свидригайлова -- предпоследняя ступенька по пути на тот свет. Лулу растеряла остатки былой привлекательности, и Джек-потрошитель, в облике которого воскресает доктор Шен, не просто серийный убийца, а орудие судьбы.

Если серия показов "Лулу" уже завершилась, то "Электру" продолжат играть до самого конца фестиваля. По сообщению ежедневного бюллетеня, опера Штрауса идет с таким успехом, что ее решили срочно записать для выпуска на DVD. Возможно, в записи спектакль будет смотреться лучше, но даже при идеальной операторской работе в этой статичной постановке не появится больше действия -- хотя бы столько, сколько его в "Лулу".